Дарима, не скрывая саркастической улыбки, смотрела на Гелугвия. Мы со Штольмом взвешивали происходящее каждый по-своему.

– А что у нас насчёт изменений внутри?
– наконец, нашёлся я.

– Как я уже говорил, - собрался с мыслями Гелугвий, - внутри мы знаем каждое дуновение ветерка за прошедшие пятьдесят лет, поэтому...

– Вот если б ты ещё знал каждое дуновение красного ветерка, - пошутила Дарима, смешливо скосившись на говорившего.

– Да, хм, так вот...

– Но внутри мы, действительно, считаем малейшие изменения, ты же это хорошо знаешь, Дари, - ответил я за товарища.
– Кхарну там, конечно, не как все дети, из дерева наличники сам стал делать, может, он мастером каким был раньше. Но делает он их уже давно, а в поле Наланда перестала ходить только совсем недавно. Как это связано?

– Так поле или всё-таки пляж?
– ехидно улыбнулась Дарима.

– Ну, у них пляж там в поле. На пруду, - ответил Штольм.

– Но вот насчёт Кхарну...
– не закончил я фразу и пожал плечами.

Повисла тишина, все выговорились. Я приподнялся с рабочего места и прошёлся вдоль стены. Везде здесь чернели выключенными экранами кристалловизоры - мы никогда ими не пользовались. За все двадцать лет в институте я не помню ни одного случая их включения. Наша команда трудится над одной задачей, и все мы хорошо знаем друг друга. Что нам скрывать? Да и от кого? Посторонние, не связанные с нашей работой люди, не посещают стены данного заведения. Так что эти некогда революционные приборы в залах нашего института давно превратились в чистую формальность, если не сказать - в предмет мебели.

– Ну, хорошо, допустим, невидимые нам изменения произошли внутри, - обратился я к Дариме, вновь оказавшись у стола.
– Но ведь любые действия объектов мгновенно записываются и поступают в программу просчёта причинности. Какие же это тогда изменения, по-твоему? Как ты себе это представляешь?

– Как обычно, - последовал несколько странный ответ.

Дарима встала и поманила всех за собой. Мы прошли автоматические двери, за которыми в приглушённом матовом свете прорисовывался длинный коридор. По стенам тут везде громоздились стенды с изображенными на них различными важными открытиями и их авторами. Теория Бульштадтского... поле Неймара... причинная решётка Кардано... вариативные вилки профессора Гейнома...

– Вот если бы они все хоть на шаг приблизились к истине, - вполголоса пробормотала Дарима, на ходу косясь на стены.

– Что, что, прости, не расслышал?
– переспросил её Гелугвий.

– Нам сюда, - уже громко произнесла Дарима, сделав вид, что не слышала вопроса.

Перед нами раздвинулись давно знакомые всем двери Зала Макетов. Мерцание иллюминации, серебрившееся по стенам паукообразными тенями, выровнялось и усилилось, превратившись затем в ровное люминесцентное освещение.

– Мы все этот зал хорошо знаем, Дари...
– неуверенно начал я.

Представительница традиционных верований очаровательно улыбнулась.

– Ага, не сомневаюсь. А скажите, - она сделала небольшую паузу и продолжила: - Вот эти фигурки, домики, трава, дорожки, это вы по ним...

Но тут молчавший некоторое время Штольм решил опередить вопрос и как можно более мягко сказал:

– Ну что ты, Дари! Ну, разумеется, не по ним! Мы...

– Я, конечно, не специалист по контролю над Внутренним Миром, - перебила в ответ Дарима, - но я всё ж понимаю, что последовательности вы строите не по этим фигуркам, хотя и видите тот мир только схематически изображенным на экране мониторов. Но я привела вас сюда лишь затем, чтобы наглядно показать, что вот эти оловянные и пластмассовые фигурки, - она показала рукой на расставленные макеты, - так же далеки от изображаемой ими реальности, как и ваши расчеты от истинного положения дел.

Краска бросилась говорившей в лицо, и она продолжала уже с жаром:

– Понимаете, по ромбикам и стрелочкам на экране вы никогда...

– Да-ри-ма, - вкрадчиво, трескуче, словно впиваясь клещами в каждый слог, наставительно произнёс Штольц.
– Мы ценим твоё искреннее участие, но ты ведь всё же у нас советник по вопросам религии. У нас же немного другая работа, точнее, иная её плоскость, и...

Дарима с силой во взгляде устремила поток своего недосказанного негодования на говорившего, и он несколько стушевался. Снова наступила тишина, и лишь индикаторы задумчиво перемигивались красным и зеленым в дальнем конце зала.

– Советник по религиозным вопросам очень хочет помочь в нашем общем деле, - негромко промолвила, наконец, Дарима и смиренно сложила руки в молитвенном жесте.
– Простите, я немного вспылила. Но, боюсь, любая система, - продолжала она уже ровным голосом, - любой замкнутый мир для изучения, какой бы мы только ни ухищрялись создавать и набивать самыми изощрёнными кармосчётными машинами, - любая подобная задумка обречена быть изначально кармически несамодостаточной системой. Сиречь иллюзорной.