Мимозина открыла банку, понюхала и закатила глаза:

— М-м-м, какой бесподобный аромат, прямо как французские духи, понюхай, Миля.

Я принюхалась. Крем пахнет обыкновенной отдушкой.

— Да-а-а, бесподобно, — улыбнулась я.

— Это вам подарок, — сказал господин Аббас, посмотрел на часы и стал прощаться.

— А как же сайт обсудить? — спросила я.

— В следующий раз, мы спешим. Вы пока думайте над названием и упаковкой. Деньги мы завтра перечислим. — Аббас поцеловал Мимозиной ручку, мне почему-то пожал и пулей вылетел из комнаты.

Мы с Мимозиной взяли банки с кремом и пошли в офис раздавать слонов.

Крем для ног взял себе Пробин, детский Ромашкина попросила для дочери, мужской и женский для лица и крем для кожи вокруг глаз Мимозина оставила для себя и своего кавалера, а мне достался крем для рук. Я обиделась, потому что хотела получить для глаз или как минимум для лица.

Пошла домой. Встретила в метро Ольку. Олька одета с иголочки: новые туфли на шпильке, дорогая сумка, новая юбка и блузка.

— Ты как? — спросила я.

— Отлично! Помнишь человека, с которым я в булочной познакомилась? Так вот, мы с ним встречаемся. Он такой замечательный. Кучу шмоток мне накупил, сказал, что я — мечта всей его жизни, — смущенно выложила Олька.

— Ты молодец, ты счастье свое заслужила, — вздохнула я. — А Ваня что?

— А ничего, звонил мне вчера, говорит, в буддисты подался и наконец-то понял смысл бытия, агитировал меня вступать в их ряды.

— А ты?

— А я нет, с меня пастора Джона хватило. Ну ладно, мне здесь выходить, — сказала Олька и выпорхнула из вагона.

Я за нее рада, искренне рада, кто-кто, а она все-таки заслужила нормального мужика. Вот только почему-то на душе паскудно и кошки скребут. Гад Швидко, лучше бы я никогда не переступала порог этой студии, лучше бы и не смотрела в его сторону. Сволочь и гад.

Пришла домой. Мама сидит плачет, все никак не может смириться с тем, что Армена забрали в армию, папа ее утешает и говорит, что все уладится и они через месяц поедут его навещать. Я вспомнила, что забыла на работе цветы, которые сама себе купила.

Позвонила Нана и поинтересовалась, не появляется ли у меня иногда желание стать лесбиянкой.

— В одиннадцать часов ночи — нет, — ответила я.

— А у меня только что появилось. Вот я и решила тебе позвонить и узнать. Ну ладно, спокойной ночи.

— Спокойной, — ответила я.

Странные у нее какие-то желания, а впрочем, если так пойдет и дальше, я стану и лесбиянкой, и феминисткой, и всем кем угодно, лишь бы не думать об этом паразите Швидко.

Хозяйка Лесси ходит с фингалом под глазом. От вахтерши я узнала, что это дело рук жены соседа.

— Они пошли пирамиды какие-то смотреть, а Люська узнала и морды обоим накостыляла. Мужика своего выгнала, правда, приняла потом, а эта ходит теперь с подбитым глазом.

— Ну, не надо вешаться на женатых мужчин, — сказала я.

— А где ты их, неженатых, возьмешь-то? — вздохнула вахтерша.

Даже как-то жалко стало хозяйку Лесси. Надо придумать, как ей помочь.

Приехала на работу. Офис-менеджер сказала, что мне звонил Грач и срочно просил перезвонить.

Что ему надо, интересно? Вроде договорились, что покажем доработанные эскизы недельки через полторы-две, теперь наше дело работать, а их — ждать.

— Ну так как насчет нашего предложения? — спросил Грач почему-то шепотом.

— Какого предложения? — удивилась я.

— Ну, которое мы вам прислали. Я утром прислал письмо.

— Я еще почту не смотрела, — буркнула я.

— А вы посмотрите, пожалуйста, и дайте ответ как можно скорее. А то мне в два к начальству идти и докладывать, — сказал Грач.

— Хорошо, — ответила я.

Стала проверять почту, нашла письмо от Грача.

Уважаемая коллега! Вчера наш руководитель вызвал меня на ковер и сказал, что ему надоели безынициативные идиоты, которые просиживают штаны на рабочем месте, а посему он грозится разогнать наш отдел и сместить меня с должности. Вместо меня он намерен назначить Вас, поскольку ему очень понравилось, как Вы отстаивали свою позицию, и предлагает Вам подумать над этим предложением. Расходы по переезду и обустройству наш завод берет на себя. Зарплаты у нас высокие, коллектив дружный, в чем Вы имели возможность сами убедиться.