Поехала на квартиру к Урсуле. Та сидит над линялыми рваными джинсами и вытянутой майкой и плачет. Оказалось, она сдавала их в прачечную. Пришлось объяснять, что в наши прачечные можно сдавать только постельное белье, но никак не хорошие новые вещи.

— Они не новые, я в них уже восемь лет хожу, это моя самая любимая одежда. Я ее всегда берегла и очень осторожно стирала, — всхлипнула Урсула.

— Ну тем более, — ответила я.

По дороге Урсула рассказала мне страшные вещи: вчера она решила сходить на рынок, чтобы купить продукты.

— Это ужас. Бабушки стоят, а перед ними на земле валяются картошка, лук и другие овощи. Какая-то собака стоит около бочки с селедкой и нюхает ее содержимое. В мясном отделе тучи мух. Их отгоняют специальными палочками, но они все равно налетают. Как вы можете покупать такие продукты? Это же опасно для жизни.

— У нас, Урсула, желудки особенные, по-русски называется «луженые», а по-вашему не знаю как, — ответила я.

— Люжёни, — вздохнула Урсула и посмотрела на мой живот.

Обошли с пяток магазинов. Урсула внимательно присматривалась ко всем кремам и что-то записывала в свой блокнот.

Пришли в студию. Мимозина сидит с красным лицом и материт всех на чем свет стоит. Перед ней лежит плакат с младенцем и сырками, рядом стоит Ромашкина и оправдывается.

— Убью сволочь, вот пусть только явится — убью! — заорала Мимозина.

— Что случилось? — поинтересовалась я.

— Полюбуйся! — крикнула она и швырнула плакат в мою сторону.

— Плакат как плакат, зубы белые, голова младенца, щербинок, кажись, на каждом зубе одинаковое количество. А что не так? — удивилась я.

— А уши?

Посмотрела на уши. Действительно, на плакате изображен безухий младенец. Вернее, уши-то у него есть, но они в плакат не поместились.

— А как это могло получиться? — удивилась я.

— А вот не знаю как. Наверно, Швидко, когда к печати готовил, о чем-то другом думал и ширину не рассчитал. Убью гада, ну за что мне такое наказание! Э-эх, одна радость — листовки с огурцами получились на славу и этикетки сегодня наконец-то сдаем. Но все равно — убью подлеца.

Пришел Пробин, посмотрел на плакат и убежал за калькулятором. Вернулся, что-то посчитал и сказал, что Швидко придется работать на студию бесплатно пять лет, чтобы возместить расходы на печать пятисоттысячного тиража плакатов.

— Да он сопьется скоро, вздохнула Мимозина.

Пришел Швидко, и все дружно накинулись на него.

— Вы что? — возмутился он. — Вы меня за дурака держите? Вот файл, который я отдавал в типографию, можете посмотреть.

Проверили файл, действительно, младенец как младенец, с масштабом все в порядке. Стали звонить в типографию. Те свою вину отрицают и говорят, что напечатали то, что им предоставили. Пробин с Мимозиной собрались и поехали выяснять отношения. Вернулись через час.

— Нашли виноватого, это типография заказ запорола, будет новые печатать за свой счет.

— Вот, а на меня всех собак повесили, я теперь работать не могу, настроения нет, — сказал Швидко и сел гонять машинки.

На меня даже не смотрит, поздоровался сквозь зубы, и все. Вот негодяй!

Урсула села на диван, заварила себе чай и о чем-то задумалась.

— Наверно, сочиняет концепт для упаковок, не мешайте ей, — сказала Мимозина.

Полезла в ЖЖ. Нашла очень интересного пользователя: Аморалиуса. Пишет рассказы из своей жизни. Матерится, правда, много, но рассказы очень даже ничего, покруче, чем у Злоедрючки.

Часа два смотрела в спину Швидко и думала: поговорить с ним сегодня или не стоит?

Решила позвонить Нане.

— Даже и думать забудь, — прошипела Нана в трубку. — Не стоит унижаться.

Не стоит так не стоит. Пошла к техническому дизайнеру и поинтересовалась, как продвигаются дела с эскизами сайта.

— Я тебе сказал, что мы этим заниматься не будем, вот придумаю что-то новое, тогда тебе скажу.

— Какое новое, когда у нас сроки поджимают? — возмутилась я.

— Ничего не знаю, иди с Мишкиным разбирайся, — и он демонстративно надел наушники.

Пошла к Мишкину, поинтересовалась, как поживает его кошачий выводок.

— Хорошо, — ответил Мишкин.

— Мне бы это… ну, в общем… ну это… — замялась я.

— Саша, не выпендривайся, я передумал делать новые эскизы, режь шаблоны по старым, — сказал он дизайнеру.

— Я-я-я-я? Я не буду. Так не честно. Это все ты, ты не хочешь, чтобы наша студия выигрывала награды, тебе лишь бы проект сдать, — завопил он, указывая на меня пальцем.

— А тебе лишь бы орать! — закричала я в ответ.