Шрифт:
Но я этого не сделала. Я осталась.
Он ушел, потому что я получила информацию от Себастьяна. Не то, чтобы я не поняла, почему он разозлился, но в чем разница между тем, что я переписывалась с Себастьяном и тем, что Детройт установила камеру? Не особо большая, насколько я могу судить.
Я весь день старалась не расплакаться, хотя казалось, что каждая минута длится вдвое дольше обычного. И к концу дня я была готова оказаться в пижаме за просмотром фильмов, а не к драме Анклава. Но поскольку мы находимся посреди магического кризиса, то на это нет ни малейшего шанса.
Я все еще член комитета по подготовке Тайного праздника (какой бы глупой сейчас ни казалась эта идея), поэтому после уроков я пошла в спортзал, чтобы посодействовать в создании отделанной бахромой гирлянды из листов черной гофрированной бумаги. У Лесли были занятия на виолончели, поэтому я осталась одна в гнезде звездной компашки и ее подражателей. Я слышала их язвительные замечания через все помещение, вырезая полоски бумаги, но мне хватало своего праздника жалости к себе, поэтому меня это не особо волновало. В вырезании одной полоски бумаги за другой есть что-то от Дзэн-буддизма [40] . Это не очень увлекательная работа, но я вошла в ритм, который помог мне очистить разум от всего остального.
40
Дзэн, дзен — одна из важнейших школ китайского и всего восточно-азиатского буддизма, окончательно сформировавшаяся в Китае в V—VI веках под большим влиянием даосизма и являющаяся доминирующей монашеской формой буддизма Махаяны в Китае, Вьетнаме и Корее. В широком смысле дзэн — это школа мистического созерцания или учение о просветлении, появившееся на основе буддийского мистицизма. В более узком смысле дзэн иногда рассматривается как одна из влиятельных школ буддизма в Японии, имеющая свою национальную специфику и пришедшая из Китая в конце XII века. Кроме того, под дзэн понимают практику дзэнских школ, также обозначаемую понятием «дхьяна» и являющуюся наиболее важной частью буддийской практики.
И иногда это именно то, что нужно девушке — на некоторое время очистить разум.
Веронике и остальным не потребовалось много времени, чтобы воспользоваться тем фактом, что меня значительно превосходят численностью. Подошли Вероника с М. К., оставив Эми и Лисбет в другой части помещения.
— Как дела, Чудачка? — спросила М. К.
Я проигнорировала ее и встретилась взглядом с Вероникой. Я задалась вопросом, есть ли у нее идеи насчет того, кто оставил у ее двери записку или устроил ей встречу с Нику. Но если она и подозревала, что это я, то, разумеется, этого не показывала.
— Я пришла делать гирлянду, — ответила я. — А не болтать с вами.
— Как будто мы специально с тобой разговариваем, — произнесла М. К., по-видимому, не понимая, что это именно то, что она и делает. — У тебя хоть есть с кем пойти на танцы?
«Честно, понятия не имею». Но я не собиралась ей этого говорить.
— Конечно. И он даже одного со мной возраста.
М. К., которая как правило встречается с парнями достаточно взрослыми, чтобы им разрешалось выпивать и брать напрокат машины, закатила глаза.
— Как будто ты можешь заполучить парня постарше, Паркер. Какой ненормальный тебя захочет?
«Оборотень», — предположила я, — «по крайней мере, до того, как решил, что я его предала».
Они сделали еще один колкий комментарий, потом взяли в охапку гирлянду и одарили меня неодобрительными взглядами, прежде чем вернуться к остальной группе.
— Чудачка, — пробормотала М. К.
— Точно, — произнесла Вероника, но оглянулась на меня и виновато опустила глаза. В конце концов, возможно, у девушки есть совесть, хоть что-то хорошее. Когда в следующий раз у меня возникнет желание ей помочь, я решила вместо этого ткнуть карандашом себе в глаз. Вероятно, после этого у меня будет и то меньше проблем.
— Спасибо, — крикнула я. — Не стоит благодарить за гирлянду.
Они закатили глаза и раздражительно рассмеялись.
«Уф. Я явно не фанатею от сегодняшнего дня».
* * *
После обеда я немного приободрилась, когда Скаут обнаружила за дверью блока адресованную ей гигантскую коробку. Она занесла ее внутрь, но, похоже, ее ни капли не интересовало то, что находится внутри. Мне же было очень интересно, поэтому я пошла за ней в ее комнату.
— Не хочешь ее открыть?
Она села на свою кровать и покопалась в своей сумке-почтальонке.
— Это от моих родителей. У меня уже есть представление о том, что это.
— И что же?
— Что-то до сумасшествия дорогое.
— Электроника? Тонкое белье? Крупные бриллианты? Что?
— Тебе действительно нужно знать? Типа, прямо в эту секунду?
— Я не очень терпелива.
Скаут закатила глаза, но сдалась:
— Ладно.
Она поставила коробку на колени и ногтем содрала пломбу, чтобы открыть ее. Когда она подняла крышку, там обнаружилась аккуратно сложенная оберточная бумага в полоску.
— Одежда?
— Не просто одежда, — ответила она, разворачивая тонкий лист бумаги. — А одежда, выбранная моей матерью.
Она вытащила платье самого зеленого оттенка, что я когда-либо видела. Оно было без рукавов, атласным, длиной до колена и с расклешенной юбкой. Поверх атласа был слой черного кружева с рисунком из огромных завитушек и цветов.
— Оно просто отвратительное, — проговорила она в тоже время, когда: — Оно потрясающее, — сорвалось с моих губ.
Мы произнесли это одновременно и сразу же посмотрели друг на друга.