Краем глаза я заметил, что беременная женщина решила покупать чёрный тутовник… Видимо, сок ей очень понравился.

И лишь уже придя домой и оставив персики в чашке под проточной холодной душанбинской водой, я вспомнил те сверкающие чёрные ягоды тутовника… Замечательные ягоды!

За окном лил проливной майский дождь. Мы сидели в аудитории фонетики английского языка. От дыхания студентов окна запотели и покрылись сначала маленькими капельками, затем капельки медленно потекли вниз по стеклу. Я незаметно приоткрыл окно, послышался шум дождя и звуки крупных капель дождя, трелью бьющие о металлический подоконник. В класс ворвался запах мокрых листьев и влаги.

– Дует, прикрой немного, – тихо прошептала Чаман, не отрывая взгляда от конспекта.

Я прикрыл окно.

Чаман наклонилась к своему конспекту так, что её светлые распущенные волосы закрыли всё её лицо и, завиваясь, кольцами легли на стол. Я тихо и незаметно погладил один из блестящих локонов. Удивительно красивые волосы – волнистые, мягко сверкающие, с красноватым отливом.

Затем она резко откинула волосы назад, заглянула в мой конспект и пальцем начала водить по моим записям, выискивая то слово, которое она пропустила.

– Что это значит? – спросила она, указывая пальцем на мою запись «дфт».

– Дифтонги, – тихо ответил я.

Чаман очень медленно пишет и поэтому на всех лекциях садится рядом со мной.

Я уже привык к этому. Привык к её манере привалиться ко мне плечом и искать нужное слово в моём конспекте. Привык к её всегда пахнущим травой золотистым волосам. Привык к её загадочным зелёным глазам. Она родом с Памира, а там, в горах, девушки с зелёными глазами – не редкость.

Я подвинул свой конспект ближе к Чаман, а сам снова перевёл взгляд за окно. Дождь усилился. С молодых мокрых листьев чинар стекали капли дождя. Стволы деревьев были совершенно мокрые. Пахло свежестью и озоном.

Так же свежи и наши чувства. Волнующие прикосновения к её золотистым локонам, к её нежным пальцам, испачканным шариковой ручкой, дарят сладчайшие неизведанные чувства юности… Всё только-только познаётся… Мы всё ещё первокурсники факультета иняз…

В один из дождливых дней апреля я провожал своего друга Джамшеда в Хорог. Мы три дня подряд приезжали в душанбинский аэропорт, и каждый раз нам после трёх часов ожидания говорили: «Сегодня рейса не будет. Нелётная погода».

И за эти три дня все пассажиры уже знали друг друга в лицо. Утро, обычно, бывало туманное, а к девяти часам туман рассеивался, и мы все с надеждой смотрели в сторону Фахрабадских гор – ясное ли небо сегодня или, как всегда, в дождевых тучах.

Все пассажиры сидели в зале с большими стеклянными окнами, которые быстро запотевали от дыхания людей. Но одна девушка все эти три дня всегда садилась снаружи на скамейку, прямо у окна, и читала книгу.

Я ещё в первый день заметил, что это был роман «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Я его тоже когда-то читал и хорошо помнил содержание.

Сказать, что девушка была очень красивой, будет простой банальностью. Она была необыкновенно красива. Белолицая, с большими чёрными сверкающими глазами. Каштановые волосы заплетены в толстую косу, но на лицо всё же ниспадают несколько боковых завитков, которые она машинально пыталась убирать и цеплять за уши… Но через мгновение они снова падали, что придавало ей ещё большую красоту. Увлечённая книгой, она не обращала внимания ни на кого вокруг. На вид ей было лет двадцать.

Я заметил, что Джамшед заворожённо смотрит на эту юную девушку. А когда я ловил его взгляд, он смущённо отворачивался от неё.

– Красивая, красивая, я тоже заметил её, – шутя подмигивал я ему.

– Везучий же тот парень, которого она любит, – тихо сказал Джамшед и снова с интересом взглянул на неё через окно.

– А с чего ты взял, что она уже кого-то любит?

– Не знаю, так подумал…

– Не надо ничего думать, иди и знакомься.

– Не-ет, я не смогу, я же не такой общительный, как ты. Это ты у нас с помощью своего обаяния можешь запросто знакомиться с девушками. А я… А может, ты попробуешь, а?

В этот момент я тихо встал со своего места и присел на свободное сидение у окна. Стекло уже успело высохнуть, и я чётко видел склонённую над книгой голову девушки.

Я наклонился к стеклу и тихо подул, чтобы оно снова запотело. И пальцем, в зеркальном отражении, справа налево, то есть чтобы ей с улицы было удобно читать, написал: «Джейн будет счастливой», а потом постучал по стеклу.

Девушка оторвалась от книги и с удивлением посмотрела на мою надпись. Сначала она ничего не могла понять, а потом заулыбалась. Я снова подул на стекло чуть ниже и написал: «Джейн всё ещё в пансионате?».