Я поморщился и укоризненно произнес:

– Опять ты давишь на меня!

– Не спеши с ответом, Артур. Хорошенько подумай над этим в свете новых обстоятельств. Ты единственный, кто может дать отпор вмешательству Порядка в дела Экватора. Сейчас твоя главнейшая обязанность - сплотить все Дома перед лицом новой угрозы. Мне кажется, что этот Агнец лишь первая ласточка, предвестник грядущей экспансии Порядка. А нас, Властелинов, слишком мало, чтобы успешно противостоять ей.

Я промолчал. В словах матери был резон, и я не мог не признать это. А выдвигать контраргументы в пользу своего решения у меня в данный момент не было ни сил, ни желания.

Между тем Брендон, Бренда и Пенелопа оттащили убитое чудище в сторону, подошли к нам и, следуя примеру Юноны, расселись возле меня на траве. Близняшки расположились справа, моя дочь - слева, рядом с моей матерью. Идиллическая картинка - счастливая семья устроила привал после удачной охоты...

– Так насчет чего был прав Каратель?
– поинтересовался Брендон.

– Когда Агнец выходил из Тоннеля, - лениво ответил я, продолжая называть Карающего Ангела просто Агнцем, - он сделал одно весьма любопытное заявление.

– Какое?

– Очевидно, он услышал, как я говорил маме, что не буду претендовать на престол Света, и сказал буквально следующее: "Это похвально. Однако есть более верный способ гарантировать, что ты не изменишь свое решение. Это смерть. Мертвые не сидят на троне."

Брендон так и присвистнул.

А Бренда задумчиво покачала головой.

– Уж больно конкретно это звучит, вы не находите? Как мне кажется, Агнец просто повторил при случае мысль, высказанную кем-то другим.

– Тем, кто послал его, - подхватила Пенелопа.

– И кто видит в Артуре прежде всего опасного претендента на трон, добавила Юнона.

– Это либо Амадис, либо Рахиль, - сказала Бренда.
– Скорее, Рахиль, а может быть, они оба.

– Или Александр, - предположил я только потому, что мне не хотелось, чтобы в это дело оказался замешан Амадис.
– У Рахиль и Амадиса слишком явные мотивы, и подозрение сразу пало бы на них, тем более что Агнец собирался уничтожить не только меня, но и всех нас, в том числе Брендона. А вот Александр...

– Глупости!
– резко произнесла Юнона. Как я и ожидал, ей пришлось не по нутру мое предположение.
– У Александра нет никаких мотивов.

– Есть, - возразил я.
– Он всегда ненавидел меня.

– Но вряд ли до такой степени, - заметила Пенелопа, - чтобы желать смерти своей матери.

– Он мог не знать, что она здесь.

– Глупости!
– повторила Юнона.
– Существо из Порядка было послано не для сведения личных счетов, а чтобы преградить тебе путь к престолу.

– А ты уверена, что Александр не метит на престол?

– Глупости!
– настаивала мать.
– Его никто не примет, и он знает это. Он прекрасно понимал, на что идет, когда отрекся от Митры и принял христианство.

– Гм-м... Он всегда может совершить обратное. Так сказать, путь покаяния никому не заказан. И кстати, я тоже христианин. Двадцать лет назад меня окрестили и нарекли Кевином, и к твоему сведению, отречение пока что не входит в мои планы. Я чувствую сентиментальную привязанность к своему новому имени и к религии, которую исповедовал последние два десятилетия, хотя никогда не был особенно набожным.

– Но ты не отрекался от Митры. А Александр отрекся - причем не из политических, а из чисто идейных соображений.

– Минуточку!
– оживилась Бренда.
– А ведь Артур дело говорит. Мама так увлеклась, защищая Александра, что совсем забыла про Харальда.

Пенелопа и Брендон быстро переглянулись и дружно закивали. Юнона поджала губы и потупилась.

– Харальд?
– удивленно переспросил я.
– Это еще кто такой?

– Сын Александра, - ответила Бренда.
– Полукровка. Он родился еще до твоего исчезновения, но долгое время никто не знал о его существовании.

– Ну и ну!
– сказал я.
– Вот так сюрприз! Почему вы до сих пор молчали?

Бренда пожала плечами.

– Я полагала, что тебя не очень обрадует известие о появлении нового родственника по этой линии.

– Еще бы!

– Вот и не хотела тебя расстраивать.

– Я тоже, - сказала Пенелопа.

Брендон молча кивнул.

Мать сидела, нахмурившись, напряженно над чем-то размышляя. Я понимал, что ее мысли были далеки от радостных, и искренне сочувствовал ей.

– У кого-нибудь найдется закурить?
– справился я.