– Нам в конец, – сообщил Макарыч.

Альберт первый раз входил в подобное помещение; как себя вести с быками он знал только теоретически. Но ощущение было такое, что несколько пар глаз от злости наливаются кровью, нацеливаются на него, а заграждения не выдержат напора могучих тел, и всего секунда остаётся до момента, пока его затопчут, сомнут, подкинут рогами. Альберту захотелось забраться под потолок и сидеть там, обнимая одну из балок перекрытия: главное, чтобы повыше от земли и подальше от этой компании. Но Макарыч уверенно шёл вдоль рогатых голов, и был спокоен. Практикант на трясущихся ногах бочком и с расширенными зрачками продвигался следом, стараясь держаться максимально далеко от быков.

– Студент, чего ты там замер? Иди быстрей. На-ка, подержи, – Макарыч протянул Альберту раскрытый чемоданчик.

Практикант, бледный, как изображение чахотки, принял чемодан на слабые руки, а сам не сводил глаз с «пострадавшего». Граф действительно был сильно травмирован: нос был разорван надвое, одна его половина свисала набок: вместо носа был кровавый нарост. Глаза быка под курчавым лбом смотрели с угрозой, через мускулистой горло глухо рокотало, а рога… Рога вот они, каждый сантиметров по тридцать, твердые как… Альберт даже не хотел думать, как что – он хотел побыстрее выйти.

– Так, – бодро заговорил Макарыч, – сейчас укольчик сделаем. Ты, студент, смотри и учись.

Ветеринар набрал в крупный шприц раствор из ампулы и, не тратя времени на разговоры с Графом, быстро сделал ему укол в шею. Почти сразу глаза животного помутнели и тонна агрессии упала на колени. Макарыч зашёл в стойло и примерился небольшим ножом:

– Парень, подойди поближе, – позвал он практиканта.

В несколько движений, обстругивая морду быка, как деревянную чурку, Макарыч обрезал кровавые наросты – Граф косил мутными глазами и постанывал.

– Он, что не спит? – дрожащим голосом спросил Альберт.

– А чего ему спать?– отвечал опытный специалист. – Сейчас зашьём, выспится. Глянь, где там иглы.

Через несколько минут нос был пришит на место, рана обработана.

– Ну, вот и хорошо, – Макарыч рассматривал свою работу, – теперь подживёт пускай несколько дней, а потом кольцо на место поставим.

– А сразу нельзя? – поинтересовался парень, жалея трясущегося беспомощного быка, который, как ему казалось, плакал.

– Сразу нет, должно срастись, а кольцо травмировать будет. Пойдем, ещё много работы. Солнце ещё высоко, – пошутил Макарыч.

Уходили ветеринары почти в полной тишине, только сопение слышно и позвякивания цепей при переступании быков на своих местах. Видимо, все производители понимали, что происходило в дальнем стойле, и они не решались шуметь, чтобы и им не сделали неприятной операции.

Через несколько дней Макарыч после корректировки своих рабочих записей сообщил:

– Сегодня после обеда пойдем кольцо Графу вдевать, – и продемонстрировал Альберту подпружиненное кольцо сантиметров десяти в диаметре с острыми концами.

Альберт заходил к быкам уже уверенно, да и встречали они немного по-другому, более мирно ревели, больше по привычке. Но в этот раз, когда Макарыч показался в поле зрения Графа, бык свой мирный рёв сменил на стон, попятился вглубь стойла, и всё тело его сотрясала мелкая дрожь.

– Видишь, волнуется, – Макарыч пролез под бревна стойла, – ну ничего, мы быстро.

Практикант увидел, как наставник опять сделал быстрый укол и бык, как и в прошлый раз, упал на колени. Взгляд Графа затуманился и бык запищал как мышонок, если так можно сказать про тот звук какой он издал своим могучим горлом, но ощущение было именно такое.

Не поддаваясь сентиментальности, Макарыч быстрым и сильным толчком проткнул «пострадавшему» носовую перегородку и соединил концы кольца.

– Ну, вот, – сказал он, похлопывая Графа по шее, – в следующий раз поосторожней будет. Пойдём, парень, за здоровье… по маленькой, сегодня можно.

Альберт пожал плечами, соглашаясь. А как не согласиться – ясно, кто на ферме реальный хозяин.

Жарким летним утром у майора милиции Лунина заболело горло. Странно так: на улице жара под тридцать, ветерок теплый не способен простудить, скорее обозначает направление, откуда в принципе может дунуть. И состояние не болезненное, как обычно бывает при простуде: не трясёт, слабости нет, и температура нормальная – сорок два градуса, то есть тридцать шесть и шесть. Но горло болит… и глотать больно.

Чтобы не доводить болезнь до тяжёлой формы, а победить в зародыше, отправился майор в ведомственную поликлинику. В регистратуре выдавая карточку сообщили:

– Светлана Ивановна в отпуске, идите в двадцать второй кабинет. Турайкина примет.

– Ваш доктор Шишкина? В отпуске? Ну что ж… На что жалуетесь? – спросила симпатичная женщина в двадцать втором кабинете.

– Вот, горло, – Лунин потер рукой повыше воротника, – глотать больно.

– А температура какая?

– Нормальная, только глотать больно. Вы мне каких-нибудь таблеточек пропишите, да я пойду, а то сейчас самые отчёты…