Лера включила воду. Села на бортик ванной.

— Дом. Милый дом.

Хотелось плакать. Рыдать и бежать отсюда куда подальше. Но, повинуясь многолетней привычке, Лера переоделась и начала методично сносить грязную посуду в кухню, пустое место в которой осталось только на обеденном столе: мойка, кухонный стол — всё было завалено испачканными тарелками. Даже на полу стояли кастрюли, в которых когда-то, целую жизнь назад, Лера готовила мужу еду вперёд на неделю.

Лера полила цветы, сняла постельное бельё, трижды запустила стиральную машинку, чтобы перестирать всё скопившееся. Крупную посуду перемыла вручную. Пожалела посудомойку. Присохшие остатки пищи та всё равно не отмоет. Так что смысла делать двойную работу не было.

Шторы в зале, пропахшие табаком, Лера тоже швырнула в стирку.

«Ведь просила не курить в квартире, — шарахнула она дверцей старенькой Индезит. — Только плевать он хотел на мои просьбы».

Мешки с мусором пришлось выносить на улицу. Мусоропровод давно заколотили, жильцы сделали из оставшихся помещений у труб личные кладовки, а мусор теперь бросали в контейнеры, стоящие у подъезда. Выбросив два мешка бутылок и мусора, Лера отправилась в магазин — пополнить пустой холодильник.

— Лерочка, здравствуй, — остановила её соседка, когда Лера в сгущающихся сумерках уже возвращалась домой с продуктами.

— Здравствуйте, Галина Ивановна, — остановилась Лера, перехватив тяжёлый пакет.

— А ты давно прилетела?

— Утром, Галина Ивановна, — разговаривать с надоедливой женщиной уставшей и измученной Лере не хотелось.

— А у Артёма тут гости были, — не отставала соседка. — Я так удивилась. Думаю, жены нет, тестя недавно похоронили, а у него шум, музыка, веселье. Девица какая-то то ли смеялась, то ли плакала, визжала так, что я подумала, её убивают.

— Это жена друга нашего, — отмахнулась Лера. О том, что у Артёма были гости, она догадалась и по пустым бутылкам, и по бокалам для вина, и по количеству посуды. И кто это был, тоже узнала и по помаде на бокалах, и вот по этому смеху. — Она ржёт как рожающая лошадь.

Лера, видимо, лишила соседку такой шикарной возможности посплетничать о том, что муж ей изменяет. Хотя кто же ей запретит высказывать свои версии попойки.

И Лера даже подумала, что она сама и не удивилась бы, будь у Артёма в гостях и не Павлик с Алёнкой. Подозрительно покладистым стал Артём в последнее время. Может, и правда с кем-то спускает пар? Но если это так, то Лера глубоко в душе даже пожалела соперницу.

— Вот точно, точно ты сказала, — погладила её по плечу женщина. — Ты-то случаем не беременная?

— А что, похоже? — зло усмехнулась Лера, но потом добавила, давно смирившись с этими вопросами: — Нет, Галин Иванна, не беременна. Ладно, побегу.

— У вас, может, какие проблемы с этим? — вцепилась в её рукав соседка.

— Нет у нас никаких проблем, — рванулась Лера с негодованием. — Разводимся мы.

— Как разводитесь?! — всплеснула руками женщина, но Лера уже скрылась от неё в подъезде.

И ей вдруг резко стало легче. Словно она только что окончательно определилась. И только что озвучила своё решение не просто докучливой сплетнице-соседке, а всей вселенной. И уже не пожалела, а даже порадовалась за ту девушку, для которой Артём, возможно, скоро станет свободен.

— Нет, нет, нет, доча. Ну, как же так! — причитала мама. Она прижимала руки к груди и ходила по маленькой Лериной кухне, качая головой.

— Ой, мама, ну что ты, я не знаю, — морщилась Анька, жуя тонкий ломтик хамона, который ей явно не нравился. — Я вон уже два раза развелась и ничего. И третий раз замуж собираюсь.

— Что, опять беременна? — бухнулась мама на табуретку.

— Да вроде нет пока, — забрала Аня у младшей дочери остатки магнитика с быком, который она уже сломала. — А хоть бы и да.

— Если да, — разозлилась мама, — собирай на хрен свои пожитки, и пусть твой третий муж тогда со всеми вами и нянчится. Рожаешь для мужей, пусть они своими детьми занимаются, а не я.

— Мам, ну, чо ты начинаешь.

— Ничо, — встала она. — Спасибо, Лерочка, за подарки, за угощения. Пойдём мы.

— Мам, мы же даже вино не допили, — канючила Анька противно, как любая из её собственных дочерей.

— Человек с дороги, устал, — подхватила мама Виолетту. — Милана, собирайся, мы домой!

И Милана, увлечённая новой испанской куклой, тоже стала капризничать. Но мама не стала их слушать.

— А с Артёмом ты уже поговорила? — вздохнула мама, расстёгивая заново куртку, пока Анька невыносимо долго одевала детей.

— Я не дозвонилась. Но он на следующей неделе уже возвращается. Думаю, это всё же нетелефонный разговор.

— Ну, ты подумай ещё. Время есть, — потрясла её мама за плечи. — Чего вдруг ты взбеленилась? Ну, неужели же всё у вас так плохо? Не пьёт парень, не гуляет, работает. Всё в дом, всё в семью…