– Насколько я поняла, это кто-то новенький, – я улыбнулась, – потому стаж не требуют. Разузнаю что там да как и, если все хорошо, то наконец буду при деле.

– Не рано ли, – с сомнением протянула она. – Только из больницы выписалась. Тебе бы недельки две отлежаться, отдохнуть от всего этого.

Отчасти Ленка была права. Отдых бы не помешал – хотя и уставшей меня сложно было назвать. Но с другой стороны, мне было скучно, тяжким грузом давили обязательства, сливались с личными амбициями и желаниями. В пустую голову лезли ненужные мысли. То о Русе и его странном поведении, то о Саше, который приходил ко мне во снах, а после знакомился на улице.

Нет-нет-нет! Это все нужно выкинуть из головы и начать строить свою жизнь заново. Раз с хобби не сложилось, то пора двигаться в сторону работы, которую мне так любезно предложила судьба.

– Да я в больнице належалась, – усмехнулась я, стараясь перевести все в шутку. – Куда уж больше?

Лена не оценила юмор, укоризненно покачала головой, но больше ничего не сказала. Вновь сделала глоток кофе, встала с табурета и подошла к окну. Выглянув во двор, она тихо фыркнула:

– Смотри, кто пожаловал!

– М? – мне было так лениво отрывать свою задницу от стула, что я просто перевела взгляд на сестру.

Но ответить она мне не успела. Вместо нее это сделал телефон, лежащий на подоконнике. Он завибрировал, ударился корпусом об горшок с фиалкой и разразился знакомой до дрожи мелодией.

Рус.

– Он приехал? – я протянула руку к телефону, но обрывать его вопль не спешила.

– А ты сама посмотри, – сестру происходящее почему-то позабавило, хотя я не находила ничего веселого.

Мне не хотелось видеть его. Не хотелось слышать. Не сейчас. Я еще не остыла. Не простила его. Не поняла. Не задушила внутреннюю обиду.

Но несмотря на все эти «не», я нашла в себе силы поднести телефон к уху.

– Слушаю.

– Доброе утро, моя принцесса, – голос выдавал улыбку. – Впустишь?

Я молчала с мгновение, собираясь с мыслями, пытаясь понять, чего хочу больше: впустить или послать ко всем чертям. А Ленка прожигала взглядом во мне дыру и, казалось, что ждет ответа не меньше, чем сам Руслан.

– Да.

С одной стороны раздался вздох, а с другой удовлетворенное похмыкивание.

– Тогда я поднимаюсь, открывай дверь, – проговорил он, а я услышала, как динамик сообщает об открывшейся подъездной двери.

– Впустишь в квартиру, я за себя не ручаюсь, – проговорила Ленка, открывая воду и подставляя под струю чашку.

– Лен…

– Никаких «Лен», кроме меня, – огрызнулась она. – Если увижу его наглую морду в этих стенах, быстро расскажу, что такое «покой больного» и как важно соблюдать «рекомендации врачей». Мог бы и подождать со своими заскоками.

Я промолчала о том, что сама его спровоцировала на тот разговор, и направилась к двери.

Щелкнув замком, вышла в тамбур, прикрыла дверь, открыла вторую, да так и замерла. Рус держал перед собой огромный букет разноцветных роз и молчал.

Честно говоря, если бы не ноги в черных брюках, торчащие из-под охапки цветов, я бы и не сразу поняла, что тут есть кто-то еще.

– Я хотел бы извиниться, – опуская розы, проговорил мужчина.

Светлые брови сошлись на переносице, взгляд виноватый и выжидающий.

Вздохнув, я вышла на площадку, прикрыв за собой дверь. Если Рус и удивился тому, что я не пригласила его в квартиру, то виду не подал.

– За что извиниться? – я слышала в собственном тоне злые нотки, но ничего с собой поделать не могла.

Я до сих пор сердилась на Руса за сказанное им несколько дней назад

– За то, что повысил на тебя голос. За то, что смел чего-то требовать. За то, что заподозрил в низком поступке. Прости меня за это, Полин. Я был не прав.

Выдохнув, я протянула руку и вместе с букетом приняла его извинения.

И мне захотелось поверить. Понять. Простить. Понадеяться, что человек все осознал и изменил свое мнение.

Рус улыбнулся, вытащил из внутреннего кармана пальто пачку сигарет. Закурил.

Я чувствовала, как острые шипы впиваются мне в пальцы, через плотную целлофановую обертку, и ждала. Но мужчина молчал, смотрел куда-то в сторону окон подъезда. Словно собирался с мыслями.

Я не торопила его. Рассматривала профиль со скошенным подбородком, носом с небольшой горбинкой и сильно выступающим кадыком.