— Леди Вентэр.

— Пусть войдет, — мгновенно разрешила я.

В канцелярии царила сосредоточенная работа, скрип перьев по бумаге и готовность следовать и далее выбранному императрицей режиму. Несколько выделялся лишь Адрас, вольготно устроившийся у окна, с яблоком и ножом, коим кромсал фрукт, таким образом видимо решив пообедать. И несколько разбавляя ту тяжелую атмосферу напряжения, что присутствовала здесь вместе с присутствием собственного кесаря.

И именно кесаря мгновенно увидела леди Вентэр, мгновенно рухнувшая на колени, едва вошла.

— Встаньте, — приказала я, — вы женщина, к тому же Великая леди Снежного дворца.

Девушка, а она была достаточно молода, поднялась, держа голову опущенной. Я отстраненно отметила разбитую губу, которую похоже старательно припудрили, а быть может и залечили, остановив кровотечение, но в целом выглядела эллара не лучшим образом.

— Пресветлая императрица, Великий император… — она запнулась, избавив нас от витиеватого описания титулов и собственно наших сияющих личностей, видимо хорошо усвоив урок, преподанный мной в тронном зале, и набрав побольше воздуха, резко произнесла: — Я прошу прощения, за случившееся. К моему искреннему сожалению, мне не было известно о том, что на отце присутствует артефакт, сигнализирующий о его смерти братству Льда. Они действовали достаточно быстро и за шесть часов захватили власть во дворце, перебив моих сторонников. Я готова понести наказание.

И она вновь рухнула, правда уже на одно колено.

— Братств… Льда? — переспросила я.

— Да, — не поднимая головы, ответила леди Вэнтер, — семь тысяч пресветлых воинов, чьи помыслы чисты как снег, а сияние отражает свет белого светила. В молитвах и покаянии, они достигают высшего уровня силы и могущества.

А я вдруг вспомнила, как во время захвата дворца, против кесаря вышло два… снежных воина с ледяными клинками. В смысле сначала был один, а после ранения первого рядом возник второй, но не суть.

— Эдогар, — произнесла, повысив голос, — почему никто не сообщил мне о наличии семи тысяч предателей на территории моей империи?

Кесарь на мой вопрос отреагировал странной усмешкой, Адрас перестал есть яблоко, заинтересованно наблюдая, а глава моей канцелярии сдержанно пояснил:

— Братство Льда покинули территории Эррадараса едва император Араэден взошел на престол после смерти своего… отца, объявив правителя недостаточно… светлым. Поэтому формулировка «предатели», несколько… — он замялся.

— Эдогар, — достаточно мягко прекратила я его попытки оправдать не оправдываемое, — оформите в приемлемой, но не слишком уважительной форме мой приказ явиться ко дворцу всем… ледышкам. В ином случае я объявлю их изменниками родине и обвиню в противодействии Свету.

И тут кесарь произнес на оитлонском:

— Сложно обвинить в противодействии Свету тех, кто отказался подчиниться императору из-за тьмы в его крови, нежная моя.

— Ничего, я справлюсь, — заверила супруга.

Внимательный взгляд сверкающих глаз и неожиданный вопрос все так же на оитлонском:

— Семейный скандал остается в силе?

— Несомненной, мой император, — устало ответила я. После оживилась, внезапно осознав, что тарелки не обязательно бить, ими вполне можно швыряться, причем желательно в кесаря!

— Ты же понимаешь, что это бессмысленно? — поинтересовался супруг.

— Мечтам всегда свойственна некоторая бессмысленность, — отозвалась я, странным образом ощущая приближение.

Приближение чего-то…

Распахнулась дверь и занимающий весь ее пролет частично обращенный в дракона Тэхарс глухо произнес:

— Нашли.

Сверкнул портал, поглотив кесаря, второй утянул Адраса, дракон же, весело подмигнув мне, развернулся и ушагал, видимо собираясь взлететь, как только снесет какую-нибудь стену, а я… была бы полной дурой, не воспользуйся подобным шансом.

— Эдогар, отправляйте послание. Леди Вэнтэр, вы прощены.

И все это, проговорила, величественно, но крайне быстро, шагая к двери. Выйдя в коридор обнаружила что да, я оказалась полностью права и часть стены Тэхарс снес, но это было не главное.

Подобрав юбки и игнорируя протыкающих воздух стражей, я промчалась по первой галерее, спустилась на два этажа, миновала еще один длинный переход и вскоре вбегала в нашу с кесарем спальню. Там, облаченная в просторное белое платье, даже на вид являвшееся более удобным чем мое, на полу возле окна сидела прежняя любовница кесаря, заплетая свои длинные рыжеватые волосы, а призрачно подобные рабыни наводили идеальный порядок, в итак идеальном помещении.

— Все вон, — влетая в спальню, приказала я.