И эта губка, драмаук её раздери. Она сочетала в себе невинность и чувственность, целомудрие и женскую соблазнительность. Леглит только и смогла, что приподнять шляпу, поклониться и прошмыгнуть дальше.

Она и сама не знала, зачем придралась к этим дурацким кустам. На чертеже точное количество вообще не было указано, просто несколько условных значков: «Розы». Но ответ девушки хлёстко ударил её, точно пощёчина, и не такая уж незаслуженная. И эту пощёчину стоило вытерпеть.

Стоило проносить эту занозу в себе весь день, чтобы нежная пухленькая ручка сама же и вытащила её. Ручка настоящей садовой колдуньи, с чьих кончиков пальцев к листьям тянулись золотые нити волшбы...

Зареока, а уменьшительное — Зоренька. Так называли её другие девушки-садовницы. До чего же круглое колено, а до него — милые, столь же круглые слезинки на щеках. Да, снова круглых. Причина её слёз? Леглит не хотелось думать, что из-за её придирки. Хотя если из-за неё... Что ж, в таком случае не существовало для неё оправдания! Навья была готова посыпать голову пеплом и вымаливать прощение на коленях.

— Ты удивляешься моей садовой волшбе, а я — твоей силе, что прячется в этих руках, — сказала Зареока, тронув пальчиком тыльную сторону кисти Леглит, на которой под кожей проступали синие жилы.

До сладкого замирания сердца навье захотелось сжать эти пальчики, и она это сделала. Зареока не отпрянула, не отняла руку, но очаровательно опустила длинные пушистые ресницы. Непобедимая обольстительница. Может, и бессознательно у неё выходили эти милые женские уловки, но в цель они били без промаха. Ноги начинали затекать, и Леглит поднялась с корточек, выпрямившись. Руку девушки она не выпустила, и та встала следом за ней. Ночь была прохладной, и Зареока поёжилась. Подвернулся прекрасный миг, чтобы снять плащ, набросить ей на плечи и закутать, но... увы, именно сегодня Леглит забыла его надеть. И впрямь тянуло какой-то сырой тоскливой зябкостью, и навья принялась расстёгивать пуговицы. Накинув кафтан, ещё хранящий тепло её собственного тела, на плечи Зареоки, она застегнула одну пуговицу — чтоб не распахивался. Пожалуй, плащ был бы слишком длинен для невысокой девушки. Глаза Зареоки широко распахнулись, щёки рдели, а губки приоткрылись.

— Теплее? — улыбнулась Леглит, завладевая высунувшимися из-под кафтана руками своей милой собеседницы.

Зареока нахохлилась, прикрыв глаза — точь-в-точь дремлющий птенчик.

— Мне вдруг стало страшно, — прошептала она.

— Что же тебя напугало? — Леглит осторожно привлекла её к себе за руки, потом её ладони переместились на плечи девушки — тоже чуть робко, опасаясь отпора.

Сопротивления не последовало. Ладони навьи скользнули к лопаткам Зареоки, замыкая объятия, губы почти касались волос.

— Надеюсь, причина твоего страха — не я? Я не причиню тебе зла.

Лицо девушки поднялось, устало сомкнутые веки открылись.

— Я знаю... А вдруг каменная глыба, которую ты подымаешь своей силой, сорвётся и упадёт на тебя? Вот о чём я подумала и испугалась.

— Нет, не упадёт, — засмеялась Леглит. И неожиданно для себя предложила: — Хочешь полетать?

— А это как? — удивилась Зареока.

— Идём, покажу.

У недостроенного дома стопкой друг на друге лежали каменные плиты. Забравшись на верхнюю, Леглит помогла влезть девушке, после чего позволила себе наполниться подъёмной силой. Верхняя плита оторвалась от остальных и начала плавно подниматься в воздух.

— Ой! — вскрикнула Зареока. — Это что такое?!

Плита поднималась ровно, не накреняясь, и вскоре строящийся город остался далеко внизу. Они медленно поплыли над серебристо светящимися зданиями.

— Ой-ой-ой! — запищала Зареока. — Не надо, не надо, я упаду!

Она сама прижалась к Леглит, вцепилась в неё и ни за что не хотела глянуть вниз.

— Трусишка, — смеялась навья, держа её в объятиях. — Ты посмотри, какая красота! Да, город ещё не достроен, но в его облике уже проступает прекрасный и величественный замысел госпожи Олириэн.

— Ой-ой-ой, — жмурясь, опять пискнула девушка. — Я не могу, я боюсь! У меня голова кружится и колени трясутся!

— Не бойся, глупенькая, — с нарастающей волной нежности проговорила Леглит, прижав её к себе. — Ты не упадёшь, я держу тебя. А сама стою на плите очень прочно. Плита не выйдет из повиновения. В Нави я так переправляла по воздуху целые дома.

Для пущей устойчивости она расставила ноги. Зареока боязливо приоткрыла один глаз и тут же снова зажмурилась, уткнувшись ей в грудь.

— Ну вот что с тобой делать, трусишка? — С грудным мягким смешком Леглит сладостно ощущала её — вжавшуюся в неё, перепуганную, дрожащую. — Ну хоть одним глазком посмотри, ты же всю красоту пропустишь!

— Я верю, — выдохнула Зареока, окаменев в её руках и по-прежнему не открывая глаз. — Верю тебе на слово.

— Эх ты, — вздохнула Леглит.

Заставив плиту сделать круг над городом, она опустила её на прежнее место. Зареока стояла, всё ещё прильнув к ней всем телом и вцепившись мёртвой хваткой.