Направив руку в сторону засова, она открыла дверь магией. Вошла. Рональда здесь не было. И Аньис встретилась взглядом со светло-зелеными глазами.

Надо же, почти не больно, подумалось ей. Придвинула единственный стул, села. Как сильный удар — ноги подгибаются, а боли нет. Слишком ошарашивающе. Мир перевернулся. Или рухнул.

«Она» не была красавицей, но притягивала взгляд. Из тех, что красивы внутренней жизнью, кипящей внутри. Глаза зеленые, чуть раскосые, проницательные, умные и… добрые. Нельзя этого не признать. И смотрят, словно она живая, как будто она тут, в комнате. С пониманием, проникая сквозь лицо до затылка. И брови, летящие брови искательницы приключений, заводной и веселой…

Вот ты какая, подумалось Аньис, словно она всегда знала о существовании этой женщины и ее портрета.

Он вошел бесшумно. Она не услышала, но почувствовала это. Молча встал рядом. Обычно воздух рядом с ним был густым от его упругой силы. Но сейчас воздух стал другим — разреженным, легким. От ясности, что возникла в комнате. Ясности, когда нечто становится очевидным, и от него невозможно укрыться, остается только признать.

— Кто она? — отрешенно спросила Аньис. Явной боли по-прежнему не было. Только ясность.

— Женщина из моего народа, — спокойно ответил он. — Она давно погибла. Более тысячи лет назад.

— Ты любишь ее?

— Да.

— А меня? — Аньис наконец подняла глаза и посмотрела на него, чуть обернувшись назад. Сейчас он произнесет приговор. Но она была готова, ведь и так все ясно.

— И тебя.

— А всех тех женщин, что были после нее? У тебя ведь было их много…

— Да, я любил каждую из них.

— Как так? Я не понимаю, Рональд… — с горечью сказала она, вопросительно глядя ему в лицо.

— Любовь многолика, Аньис. Подумай, любить и помнить умершего человека — другое, чем живая любовь здесь и сейчас.

— А я думаю не так, — сглотнув застрявшие в горле слезы, сказала Аньис. — Я… и все эти женщины — лишь проходной момент в твоей жизни. А она есть всегда… Поэтому ее портрет и висит в самом сокровенном для тебя месте. Мы проходим, умираем, а она так и висит здесь… или где-то еще… Знаешь, — Аньис горько усмехнулась.

— Нет, Аньис, ты понимаешь неправильно, — ровно сказал он. — Бывает, любимый человек умирает. А тот, кто остался, встречает кого-то еще, и в его сердце рождается новая любовь. Но он продолжает любить и помнить умершего. Эти две любови не конкурируют друг с другом.

— Я понимаю это! — с вызовом сказала Аньис. — Но… Именно ее портрет висит здесь, ты помнишь именно ее! Не всех остальных, не каждую из нас… Именно ее. Скажи, — Аньис встала, обернулась к нему и изучающе посмотрела в лицо. Спокойный, как скала. А она волнуется, как волны. Может разойтись бурей, но волны разобьются о скалу. — Ты потому не приводил меня сюда — скрывал, что здесь она?

— Нет, Аньис, — серьезно ответил он. — Я ничего не скрывал. Если помнишь, именно здесь я ждал тебя, когда ты спешила ко мне после конной прогулки. Просто ты не дошла тогда из-за Эдора, а потом было как-то не до того…

— Да, все было бы по-другому… — грустно усмехнулась она. — Тогда я поняла бы, что просто у тебя когда-то была любимая. А скорее всего, просто не обратила бы внимания на портрет… Если бы я увидела его в самом начале. Но сейчас… Почему-то… он объясняет все. Теперь я понимаю, почему ты всегда готов отпустить меня, почему готов был положить под другого мужчину… Поэтому. Потому что я не единственная для тебя.

— Сегодня у тебя бурный день, Аньис, — вдруг мягко улыбнулся он. — В другое время ты не стала бы ревновать к портрету… Пойдем отсюда, — и подал ей руку.

— Нет, Рональд, — покачала она головой, не приняв руку. — Это я пойду. А ты оставайся здесь. С портретом.

Немного помолчала и добавила:

— Вот ты говорил, что отпустишь меня, если я захочу. И теперь я должна подумать об этом. Я ведь даже не могу осудить тебя… За любовь не судят. Ты не виноват, что любишь ее. Просто я не уверена, что хочу быть не единственной, — и подошла к выходу под его пронзительным взглядом, ощущая себя мгновенно повзрослевшей. Словно молодость закончилось, и ей остался горький опыт со спокойным понимание вещей.

— Стой, Аньс! — сказал он. От власти, прозвучавшей в его голосе, Аньис остановилась. — Послушай! Захочешь уйти от меня — уходи. Но не к подонку вроде Майра Бэйри. Подобного я не позволю.

— Я сама решу, что мне делать и с кем быть, если решу уйти от тебя! — в груди заклокотала ярость, вытесняя горькую отрешенность. Бессильная, но яркая. Как всегда спокойный, со своей непререкаемой властью! А ее мир рухнул, перевернулся от одного взгляда в зеленые глаза умершей женщины!

— Я все еще отвечаю за тебя, поэтому — нет. Этого выбора я тебе не дам. Ни один мужчина, что может навредить, рядом с тобой не будет.