Реарден сам подошёл к ней, приобнял и ласково поцеловал в висок, а потом повёл ко мне. Я стояла, не шевелясь, боясь её напугать.

— Дорогая, не бойся Элая, он не настоящий орк.

— А какой? Искусственный? — в глазах женщины мелькнуло любопытство, сменившее изначальную опаску. Да и в объятиях мужа — если я правильно поняла слова короля, — она расслабилась. Было видно, что рядом с ним она ничего не боится. Интересно, я смогла бы когда-нибудь так же кому-нибудь довериться?

— Можно и так сказать, — усмехнулся Вэйланд, подходя ко мне и приобнимая за плечи, показывая, что я свой, неопасный. — Элай — метаморф. Этот облик он приял для безопасности, и именно благодаря ему спас мне жизнь — отбил у разбойников и, тяжелораненого, принёс к Хрустальным горам.

— Тяжелораненного? Спас жизнь? Но как? — ахнула женщина, недоверчиво глядя то на мужа, то на внука.

— Я всё тебе расскажу, дорогая. И успокойся — как видишь, Вэйланд жив-здоров, всё страшное уже позади. Давайте лучше пройдём в дом, некоторым из нас не помешает отдых после долгого путешествия. Искупаться, переодеться, поесть, — успокаивающе заворковал Реарден, отвлекая жену от страшных картин, которые явно уже были у неё перед глазами.

— Да что же это я? — словно очнулась она. — Элай, будьте нашим гостем. Вэйли, что на тебе надето, откуда этот ужас? И почему ты босиком? Я велю принести тебе что-нибудь из одежды Реардена. Элай, боюсь, ничего вашего размера у нас не найдётся. Но моя портниха очень быстро шьёт, так что…

— Элаю совсем не нужна такая же одежда, — притормозил её муж. — Раз он здесь, а значит, в безопасности, в этом облике больше нет необходимости. Ты ведь примешь свой настоящий облик, Элай? Теперь-то штаны с тебя точно не свалятся.

И дед Вэйланда рассмеялся, а я вслед за ним, и его сын и внук, даже коричневые, молча стоящие в сторонке, присоединились к веселью. Мне вообще-то было не смешно, но и отказаться я не могла — не было повода. Ладно, если я перестану быть орком, это ещё не значит, что стану настоящей собой. Все ожидают увидеть парня — они его получат.

Пока бабушка Вэйланда, которую звали Нерисса — король нас, наконец-то, официально представил, и я, как могла, изобразила поклон, — расспрашивала меня о размерах одежды, которая мне подошла бы, сам король отдавал приказ коричневым. Им надлежало предупредить обитателей замка, что нахождение здесь Вэйланда — тайна, которую нельзя раскрывать никому, а так же о том, что всем запрещено вылеты из замка без личного разрешения самого короля или его отца. Мера вынужденная и временная, как сказал Савьер, понимающе кивая, бережёного небеса берегут. И лучше перестараться с бдительностью, чем совершить ошибку.

— Никогда прежде не видела метаморфов, — бабушка Вэйланда уже не пугалась моего облика, в её глазах горело любопытство. — Очень интересно посмотреть на вас в новом облике.

— У Элая много обликов, — Вэйланд похлопал меня по плечу. — Ты бы видела его дракончика!

— Дракончика? Настоящего дракона? Я не знала, что метаморфы и это могут. Ох, вы же мне покажете, правда?

— Покажу, ваше величество, — снова поклонилась я. А что ещё мне оставалось? — Только у меня не совсем дракон получается. Младенец. Более крупные изменения я не тяну пока.

— Младенец! — восхитилась королева. Или она тоже «в отставке», как и её муж? Но всё равно же королева, другой-то вообще нет. — Я должна это увидеть!

— Обязательно, бабушка, но дай нам сначала немного передохнуть, — выручил меня Вэйланд. — Пойдём, Элай. Бабушка, он ведь может пока пожить в комнате Фелана? Она всё равно сейчас пустует.

— Конечно-конечно! Я велю принести вам обоим одежду и приготовить ванны. А потом приходите в малую столовую. Реарден, ты должен мне объяснить, что же произошло. Прямо сейчас!

Это я слышала, уже покидая двор вслед за Вэйландом. Мы вошли в какую-то небольшую дверь и поднялись по винтовой лестнице на третий этаж.

— Так ближе и быстрее, чем через парадный вход, — пояснил мой спутник, быстро идя впереди меня по светлому, залитому солнцем, коридору. Я едва успевала бросать быстрый взгляд на немногочисленные картины и лепнину, украшающую потолок. Осталось ощущение изящества и лёгкости. У меня дома каждый угол был как-то декорирован, у нас было модно демонстрировать своё богатство, истинное или мнимое, и наш дом всегда казался мне аляповатым и утомительно пёстрым. Здесь же всё было обустроено с большим вкусом, и это впечатление осталось, когда я вошла в выделенную мне комнату.

— Здесь останавливается мой кузен Фелан, когда приезжает навестить деда с бабушкой, — пояснил Вэйланд. — Располагайся, купайся, переодевайся. Когда будешь готов — постучи в дверь напротив, там мои комнаты.

И он вышел. А я осталась, осматривая своё новое место обитания, уж не знаю, надолго ли.

Мне понравилось. Очень. Комната была мужская, в ней было всё необходимое для удобства и даже комфорта, но не было той аляпистости, как в комнатах моих старших братьев. Я не часто к ним заглядывала, но и пары-тройки раз мне хватило. Стены, завешанные картинами в тяжёлых резных рамах так, что почти не видно было обоев с тяжёлым, крупным рисунком. Камин в изразцах, от которых рябило в глазах, мебель загромождала комнату, все горизонтальные поверхности заставлены вазами, подсвечниками, статуэтками, рамочками и так далее. Комнаты братьев казались чем-то средним между пещерой сокровищ из сказки и лавкой барахольщика.