К несчастью для себя, Дриш избрал первый путь, чем косвенно доказал, что его «фактор порядка» – свободная воля – может уклоняться от Высшего Фактора, а так как это невозможно никому, кроме человека, то, разумеется, «фактор порядка» в природе находится в распоряжении Бога, трансцендентного природе, а не самой природы. Христианин Рейнке избрал правильный путь – правдивый с точки зрения науки и правильный для собственной его души. Тем не менее, мы можем высказать большое уважение к научной системе Ганса Дриша, обосновавшей главенствующую роль этого фактора.

Обратимся теперь к теории Дарвина, основанной на случайности.

Дриш справедливо сказал, что согласно дарвинизму можно строить красивые здания путем простого насыпания камней. Я бы расширил это сравнение. Можно, согласно Дарвину, взрывать красивые здания (а именно храмы нашего) духа, построенные на самосознании и подчинении его Богу) и ожидать, что из разлетевшихся обломков вновь возникнет ещё более красивое здание, то, что разрушение есть созидание. Если бы нам сказали завтра, что Ньютон был более прав, чем Эйнштейн, или что Земля плоская, а не круглая, мы бы удивились, но не почувствовали бы непосредственного сильнейшего удара по нашей душе. Не то с теорией Дарвина. Введённый в её основу фактор случайности, прежде всего ранит (или даже разрушает) храм нашей души, личный «фактор порядка». Капитан «Бигля» Фиц-Рой, узнав, кого он возил и что из этого вышло, покончил собой.

«Мы не знаем, существовали ли исторические ряды», – писал Дриш; иными словами – существовала ли вообще эволюция. Я лично готов допустить существование «исторических рядов» (хотя доказательств тому нет), потому что если бы они не существовали, то создание человека ничем бы не отличалось от процесса создания всего другого. А этого быть не могло. Человек должен был быть создан совершенно отдельно, чтобы получить ту концентрацию «фактора порядка» (фактора целостности, фактора индивидуальности), которую мы имеем в личности каждого из нас отдельно (то есть ту великую степень отдельности, которая без ущерба для себя может соединяться только с Богом как с более Высокой Личностью по фактору личности – в Нём с другими человеческими личностями. Всякое другое объединение будет простым объединением в коллектив и всегда с ущербом для индивидуальности).

Поэтому человек был создан так, как художник создает картину после множества эскизов. Он берет новый холст и творит заново. Гармония создания подсказывает то, что человек должен был быть создан совершенно заново не путем эволюции или мутации живого существа с очевидной преемственностью, снижающей работу фактора «X» до простого животного, то есть не был бы получен «Человек». Я не стану в качестве доказательства приводить тот факт, что Христос сделал глаза слепцу из глины. Но не следует, кажется, удивляться с научной точки зрения тому, что человека Бог создал разом из комка глины. Ведь что такое ген? «Следует заметить, – пишет американский генетик Х. Г. Мюллер, – что ген не участвует в обмене веществ и не связан с другими компонентами живого. Тем не менее, он управляет всеми процессами живого. Отсюда нематериальность самого этого управления». Если мы доведем этот принцип до конца (принцип управления без связи с материалом), то и получим возможность создания человека из комка глины.

Дарвин сам постепенно стал бояться разрушительного фактора, который заложен в его системе. Поэтому он склонялся всё более и более к ламаркизму. Альфред Уоллес пытался признать «вмешательство Бога» в ключевых (с его точки зрения) моментах становления природы: происхождение живой клетки из неживой, животного из растения, человеческого самосознания – то есть приписывал Богу управление процессом разрушения в целях созидания. Дарвинистское сознание является сознанием религиозным, но не христианским. Вейсман декларировал, что «Мы должны принимать его (естественный отбор) потому, что явления эволюции и приспособления должны иметь естественное объяснение». Л. С. Берг, приведший это высказывание Вейсмана, справедливо замечает, «подобный ход мыслей пресекает дальнейший прогресс науки». Берг также приводит обширную выписку из Аристотеля, который, оказывается, давно уже «открыл эволюцию путём естественного отбора с тем, однако, чтобы категорически отвергнуть подобный путь рассуждения. «Ничто не ново под луной» – восклицает Берг.

Игнорирование личного фактора сознания имеет еще одну интересную сторону: мы мыслим, что наш маленький шарик – Земля – подвешен в гигантском аппарате (наподобие аппаратов для улавливания частиц). Но мы живем в мире, где этот аппарат представлен нам в виде кода с очевидной целью, чтобы мы думали в согласии с ним – солнышко восходит с Востока и заходит на Запад; появляется месяц-месяцович и т. д. Мы живём в своем роде в Раю (переход этой реальности в сферу мыслительного представления о механизме вселенной вполне соответствует средневековой картине, изображающей монаха, разбивающего на краю земли свод небесный и просовывающего руку в отверстие), а тот Рай, в котором были созданы Адам и Ева, не являлся ли раем в рае? Иными словами, не был ли это код уже по отношению к внешнему раю? Тогда, например, отсутствие энтропии в природе (энтропии, которая появилась в результате падения человека) выражалось в коде внутреннего рая полной регенерацией клеток всего живого («Смерть не покоится на чисто внутренних, лежащих в природе самой жизни, причинах» – Вейсман; «для меня не подлежит сомнению: что способность молодеть, действительно, присуща живой материи» – Е. А. Шульц).

Если утром рано я спрошу, встало ли солнце, то я не ожидаю (и не хочу ожидать), чтобы мне рассказывали о механизме вселенной. И вот, в природе этим простым взглядом мы видим только один пример происхождения одного организма из другого: это метаморфоза. Пусть мне тысячу раз будут говорить (что я и сам знаю), что гусеница, куколка и мотылек – это один организм в трёх циклах развития. Я вижу (как видит ребенок детскими глазами), что из червяка получается крылатое существо – мотылек – вполне в согласии с Библией: да изведут воды гады душ живых. Что это за гады душ живых? Не имеет ли наблюдаемое нами явление, метаморфоза, важное отношение к происхождению и исторических рядов?

А. А. Любищев, которому посвящены настоящие чтения, писал: «ответ на вопрос о том, как устроено множество форм живого, может служить важнейшим, если не решающим аргументом в понимании того, что есть эволюция».