Хозяин же вальяжно закинул ногу на ногу и скучающе смотрел наружу сквозь стекло. Я покосилась на него.

– Неужели тебя это не трогает?

– Вид неплох, - с неохотой признал он.
– Но это не пробуждает особых эмоций. Я видел в ноосфере, что самолеты - это обыденность для нынешнего времени. Так почему ты восхищаешься этим, если и так можешь полететь?

– Это другое. Самолеты - это как автобусы, если за окно не смотреть. А если и смотреть, то видишь одни лишь облака. А здесь я буквально чувствую, как дует ветер.

– Так и сделаем, - сказал он.

Я не поняла, о чем речь, а он повернулся к центральному столбу кабинки и нажал кнопку.

– Внимание, - раздался негромкий женский голос из динамиков.
– Окна будут открыты через десять секунд. Не забудьте пристегнуться.

– Ты что делаешь!
– я в панике потянулась к кнопке, но Хозяин перехватил мою руку.

– Нет, не трогай, - приказал он, а затем голос смягчился.
– Все будет в порядке. Понимаешь меня? Ничего страшного не происходит.

Стеклянные створки, опустившись до половины вниз, остановились, и внутрь ворвался холодный воздух.

– Не бойся, - повысив голос, чтобы говорить громче ветра, произнес он.
– Я рядом, почему ты все еще боишься?

– Потому что никто из нас не умеет летать, твою мать!
– не удержалась от ругани я и опять шевельнула рукой, но он снова удержал запястье.

– Доверься мне!

– Я не могу. Не могу!
– я перевела на него паникующий взгляд, нажать не позволяет, но может, поддастся на уговоры?
– Нажми кнопку. Пожалуйста, закрой окна.

Он в ответ на это встал, отчего кабинка опасно пошатнулась, но руку из пальцев не выпустил, а щелкнул моим ремнем безопасности, отстегнув его, и потянул меня на себя.

– Не знаю, что ты задумал, - я вцепилась второй рукой в ручку кресла, сопротивляясь его попытке поднять меня, и старалась сдержать дрожь в голосе.
– Но не делай этого, не надо. Пожалуйста, не надо.

– Я помогу тебе избавиться от лишнего страха, - потянул сильнее.

Он почти поднял меня с сиденья, когда выдержка мне отказала.

– Я приказываю тебе сесть и закрыть стекла!

В действительности применять этот прием не хотелось, я считала его нечестным. Неправильным. К тому же, обещала никогда не пользоваться этим. Но он не мог себе представить, насколько сильно пугала высота. Паника уже держала за горло, и потому пришлось пойти на сделку с совестью и позволить себе отдать ему приказ. Хозяин недовольно скривился, явно не желая выполнять это.

– Не доверяешь...
– сказал он, садясь на свое место и нажимая кнопку.

С тихим "вжжж" стекла поехали назад. Когда ветер стих, паника понемногу начала отступать. Хозяин сидел молча с недовольным выражением на лице, и через несколько минут, когда мысли протрезвели и пришли в норму, я решила, что должна извиниться.

– Прости, ладно? Я не должна была тебе приказывать. Это было неправильно.

Он покосился на меня:

– Я сам предложил тебе свою свободу воли, прекрасно понимая, как ты можешь ею распорядиться. Недовольство вызывает не это, а твое недоверие. Разве я не доказывал ранее, что всегда смогу о тебе позаботиться и поддержать? Что всегда смогу помочь, какой бы ни была проблема. Если говорю, будто могу что-то, значит, я это могу.

– Ты просто не понимаешь. Я иногда не прочь пощекотать нервы, но не тогда, когда это пугает сильнее, чем я на то рассчитывала.

– Да здесь нет ничего опасного!

Он вскочил со своего места, снова пошатнув кабинку и этим заставив меня крепче вцепиться в ручки, развернулся, оперся коленом на сиденье и дотянулся до потолка. Немного поковырялся там, а затем дернул на себя, и в его руках я увидела какие-то провода и динамик.

– Видишь?! Вот тот скрип, которого ты так боишься!

Я прислушалась. Кабину покачивало, но было тихо. И это стало открытием. Я ощутила себя полной дурой потому, что человек, пришедший из другого времени, сразу распознал обман, тогда как я этого не заметила. Ну да, конечно. Это же аттракцион. Здесь вряд ли будет что-то действительно опасное.

– А качается она тоже принудительно?
– спросила я.

– Скорее всего, реагирует на движение, - он пожал плечами, оставил динамик висеть на проводах, а сам сел назад, снова закинув ногу на ногу, и уставился на расстилавшийся перед нами город.