Вскоре вся компания набрела на укромный уголок, где с толстой ветки старого дуба свешивались широкие качели. Марья Филипповна провела рукой по верёвкам, обратив внимание, что их не так давно заменили. Стало быть, садовник продолжал заботиться о её излюбленном местечке. Невольно взгляд её обратился к Василевскому. Видимо, и Поль вспомнил, как три года назад он, путаясь и заикаясь от волнения, на этом самом месте объяснился Марье Филипповне в своих чувствах. Василевский густо покраснел и отвернулся. Марья тяжело вздохнула и предложила пройти к пруду, где в жаркий день должно было быть прохладнее.

Поль оживился и предложил дамам покататься на лодке. Его предложение приняли с восторгом, и чета Василевских вместе с Марьей Филипповной устремилась к пруду. Софья и Урусов остались наедине.

Mademoiselle Куташева присела на широкое сидение с резной деревянной спинкой и оттолкнулась носком туфельки от земли. Урусов легонько подтолкнул качели.

— Меня никто никогда не катал на качелях, — Софья зажмурилась от удовольствия и тихонько вскрикнула, когда качели взлетели довольно высоко.

— Надобно непременно восполнить сие упущение, — отозвался Илья Сергеевич, прислонившись плечом к толстому корявому стволу дерева.

— А ещё мне не дарили цветов, не писали стихов и не говорили комплиментов, — вздохнула княжна и усмехнулась. — Впрочем, я вас обманываю. В прошлом сезоне у меня появился поклонник, но, мне показалось, что его привлекло скорее приданое, чем моя скромная персона.

— Вы себя недооцениваете, Софи, — Урусов покачала головой. — Вы умны, талантливы, говорить с вами мне в удовольствие. Иные признанные красавицы невообразимо скучны, тогда, как в вашем обществе время для меня летит незаметно.

— Я не обладаю никакими талантами, — княжна грустно улыбнулась.

— Марья Филипповна говорила, вы замечательно рисуете.

— Вы говорили обо мне? — Софья удивлённо распахнула глаза.

— Мне хотелось знать о вас больше, — смутился Урусов. — Ежели моё любопытство вам неприятно, я не стану более докучать вам.

— Напротив, — Софья опустила ресницы, — но мне казалось, что… впрочем, сие совершенно не важно, — она попыталась остановить качели.

Илья Сергеевич поймал резную спинку качелей и остановил их, помогая Софье спуститься. Mademoiselle Куташева держалась за верёвку и, когда рука князя легла поверх её ладони, затянутой в митенку, она совсем стушевалась, но руки не убрала. Приятно было ощущать тепло мужской руки на своих пальцах, вдыхать лёгкий аромат кёльнской воды, даже сердце забилось сильнее обыкновенного от подобной близости.

— Что вам казалось, Софи? — Тихо спросил Урусов, не отводя внимательного взора тёмных очей.

— Пустяки, — пробормотала Софья, — всему виной моя мнительность.

— Вы решили, что я принял приглашение Марьи Филипповны, потому как желал увидеться именно с ней? — Илья Сергеевич усмехнулся.

Mademoiselle Куташева промолчала, но её ответа и не требовалось вовсе. Все её мысли легко читались на смущённо алеющем лице.

— Полно, Софи. Я уже сказал вам, что вы себя недооцениваете. Не скрою, было время, и я увлёкся Марьей Филипповной, но это было давно. Нынче брат Марьи Филипповны женат на моей сестре, и с ней мы не более чем родственники и добрые соседи.

— А ежели Наталья Сергеевна не вышла бы за Сергея Филипповича? — Софья подняла голову, осмелившись взглянуть в глаза Урусову.

— Сие ничего бы не переменило, — со вздохом сказал Урусов. — Беспрестанно стучаться в запертые двери не имеет смысла, насильно мил не будешь.

— Да, это верно, — Софья осторожно высвободила свою ладонь. — Не всегда наши чувства взаимны, но, прошу вас, вернёмся к остальным.

— Простите, ежели обидел вас чем-то, Софи, — с этими словами князь предложил ей руку.

По аллее они шли молча, вскоре послышался скрип уключин и плеск вёсел по воде. Обогнув живую изгородь, Софья и Илья Сергеевич спустились к пруду. Посреди водной глади покачивалась большая лодка. Порывом ветра с головы Марьи Филипповны сдуло шляпку, и ныне её уносило к противоположному берегу. Василевский, пытаясь веслом достать изящное творение, приподнялся в лодке и, не удержав равновесия, упал в воду, подняв мириады брызг и вызвав лёгкую волну. Княгиня Куташева громко рассмеялась:

— Павел Алексеевич, право слово, не надобно было, — улыбнулась Марья Филипповна. — Плывите же к берегу.

— А как же вы? — Василевский вынырнул из воды.

— Я сама справлюсь, — ответила княгиня, дотянувшись до вёсел.

Супруга Василевского не проронила ни слова, но даже на расстоянии было видно, сколь она недовольная происходящим.

Урусов шагнул на деревянный причал и подал руку генеральскому сыну.

— Павел Алексеевич, хорошо бы вам обогреться и обсушиться, — озабоченно произнёс он.

— Ох, и холодна водица, — стуча зубами, Василевский выбрался с помощью князя на дощатый настил и обхватил себя руками.