–Не мог ли ваш управляющий заниматься еще чем-то, помимо поставок строительного оборудования?

Коко непонимающе округлила глаза:

–Что вы имеете в виду?

–Я имею в виду нелегальные финансовые операции, например, с представителями российского теневого бизнеса.

–Вы о русской мафии?! – воскликнула девушка.

–И о ней тоже.

–Что вы! Ни с русской, ни с итальянской мафией, насколько мне известно, он ни каких отношений не имел. Хотя, на моей памяти, пару раз к шефу приходили подозрительные типы. Но, вы не знали господина Дитца! В таких вопросах он был крайне щепетилен и на нарушение законов никогда не шел.

Инспектор что-то зачеркнул в своей тетради и, сделав очередную запись, поинтересовался:

–Вы знали кого-то из его друзей, знакомых?

–У него не было друзей. Господин Дитц жил очень замкнуто и кроме деловых, ни каких других отношений ни с кем не поддерживал.

Гордон вновь усмехнулся, вспомнив о «деловых отношениях» между этой миловидной дамой и мужчиной, годившейся ей в отцы. Впрочем, он мог и ошибаться по поводу близости их отношений.

–Скажите, в последние дни вы не замечали что-нибудь необычное в поведении господина Дитца? – продолжил Гордон.

Секретарша пожала плечами:

–Нет, ничего такого…

Инспектор оглядел просторный, несколько мрачноватый кабинет управляющего. Темные дубовые панели, массивная австрийская мебель, натертый до блеска ясеневый паркет пола, в котором отражался свет тяжелых бронзовых светильников и плотные, наглухо закрытые портьеры – все это говорило о непростом характере хозяина апартаментов.

«Как же они с ним работали?» – подумал Гордон, вспомнив тяжелый характер своего шефа – комиссара Луазье.

За тонированным стеклом шкафа, стоявшего справа от двери, инспектор разглядел коллекцию сувенирных ваз, кубков и всякой утвари, не имевшей практического назначения. Инспектор кивнул на выставку красивых безделушек:

–У господина Дитца было хобби?

Сообразив, о чем идет речь, мадемуазель Коко с улыбкой возразила:

–Что вы! На эти глупости у него не оставалось времени! А то, что вы видите, это своеобразные поощрения нашего филиала от головной компании.

–Взглянуть позволите?

–Разумеется!

Гордон открыл стеклянную створку и взял в руку плоскую мраморную чашу.

«Господину Ф. Дитцу и его сотрудникам за лучшие экономические показатели в 2011 году. Генеральный директор концерна «Shtern» И. Майер» – прочел инспектор надпись на латунной табличке, прикрепленной к чаше.

Серебряный кубок, выполненный в форме раскрытой пасти змеи, был датирован две тысячи двенадцатым годом, тяжелый рыцарский меч – тринадцатым…

–Странно, – задумчиво сказал Гордон, оглядев всю коллекцию сувениров.

Мадемуазель Коко вопросительно взглянула на инспектора:

–Вы о чем?

–Странно то, что я не вижу ни одного сувенира, датированного позже четырнадцатого года. Ваш филиал стал работать хуже?

–Нет, нет! – воскликнула секретарша. – При господине Дитце такого просто не могло случиться!

–Тогда, в чем причина?

–Не знаю. Этим вопросом я не задавалась.

Гордон вновь снял с полки начищенный до блеска рыцарский меч.

–Люблю старинное оружие, – сказал он, поглаживая прохладную сталь. – Впрочем, это искусная имитация.

Послышалась негромкая трель, а затем и треск факса. Аппарат заурчал, выдавливая из себя бумажную ленту.

–Извините! – сказала Коко, направляясь к столу.

Она оторвала лист, развернула его и пробежала глазами по тексту присланного сообщения. Гордон заметил, как секретарша изменилась в лице. На лбу ее, под каштановой челкой, даже проступили мелкие капли пота. Инспектор подошел к мадемуазель Коко и, заглянув через плечо, прочел присланный документ:

«1. Выражаю глубокие соболезнования по поводу трагической гибели управляющего Швейцарским филиалом концерна «Shtern» господина Дитца.

2. На должность управляющего филиалом назначаю господина Рихарда Кремера. Обеспечьте встречу 13.08.2017 г. в 06 ч. 30 мин. Рейс 2368.

Директор концерна И. Майер (личная подпись)»

После тягостной минуты недоуменного молчания Гордон спросил девушку: