эту речь я сложу из твоих ресниц,из твоих вещей, которые остаются, и тех, которыеуже отдалились, из первого снега в разжатойперчатке, из чуда небутафорской кровиэту речь я стану произносить, пока не забуду язык,пока не забуду, как берут кровь из пальца,как смотрят со стороны на чужие похороны,не думая о вечной непотопляемой жизниэту речь каждый раз я буду придумывать заново, каждое утрок ней, неотправленной, буду лепить всё новые,всё разные почтовые марки – с нагой, чужеродной,улыбчивой ренессансной ангелицей, или другие: с парой фигуристов или, скажем, королевой Канадыправда, ты не услышишь той речи: я никогдаее не закончу; когда начинаю ее, замечаю внезапнос ужасом, что она медленно тает – словно где-то,по ту сторону ощутимого, лодка вплывает в туманя еще не скоро тебе признаюсь: нет никакойречи, никакой другой грамматики,только та, которую, ненадолго зажмурившись, вдругузнаем – наизусть декламируя твой день рождения> перевела Таисия Орал <
моя сильфида
ты – единственное число, неповторимые буквы,вещи, уложенные вопреки алфавиту, замкнутыйкруг, в который впустили голубя, воркующего,клюющего твои крылья, сильфида, клюющего ротклюющего всё что нельзя, клюющегоснова и снова корни круга, линии круга,дыхание круга, внутренности и крылья,меня, который в том круге, твои груди, сильфиданыряющая в единственное, в сладкую одиночнуюссылку, где нет черноты кипарисов, нетсиневы, скрещенных, когда-то живых еще,губ, когда-то шептавших любовь, сильфидапоняла, кто давно ожидает на перекрестке?развязка, порог, теплые нежные руки,голубь живой, который уже влетелв твой рот, сильфида> перевела Таисия Орал <
6:05, проснувшись
еженощно ныряю в ночь вслед за тысячей мыслей,каждая из которых есть ты, засыпающая, спящая безсновидений, наблюдавшая сны, где я появляюсь не такодетый, не те выдающий слова, с посторонним лицомне тот, кто способен нырять без снаряжения в цветущуюпропасть, где отражается, кем-то оставленный, очень давно,непогашенный свет из чужих коридоров, оттуда, где нас уже нет,где стонем не мы, а жертвы другой войны, из иной действительностида, всё так – о снеге, всё так же – и о войне, которая не прекращается,затягивается, скрывается, непоправимо трепещет в глазах у детей,непоправимо отзывается эхом, когда закрыты все посторонние двери,за которыми остаются лишь тысячи лет больных и страдающихкуда мне пойти, чтобы свет оставался, чтобы дверь оставаласьтолько одна, где я наконец был бы тем, кого ты представлялаоднажды в бессонную ночь, для того чтобы я нырял и нырял,и нырял> перевела Таисия Орал <
дрозд
именно так произнести «люблю»значит биться головой о стену, о камень,раствориться в легкой победе, увидетьсебя из близкого небытияименно так молвить «люблю»значит, что яблоко еще не поделенои нам еще дано касаться друг другакончиками пальцевименно так (когда касаюсь твоих волос)я учусь плыть по снегу,через незнаемую, совершенно голую Антарктиду,где я никогда не был и где никогда не рождалсяименно так произнести «люблю»значит подойти к тебе, привставшей на цыпочки,зажмурившей глаза,и вымолвить имя твоеименно так произнести «люблю»значит себя ощутить фрагментомна холсте Босхагде тело еще не угадываетсяименно так произнести «люблю»значит расцвести на самой вершине яблоникуда только что слетел увидевший пожарищедрозд> перевела Egeja d’Aiva <
где есть ты
полный дом чужих вещей —кому их отдать? комудоверить прошлые лунына вмятых подушках?кому возвратить пульсациюв кончиках пальцев весной,когда на обочинах котики пробивалисьи были чуть мягче твоих волос?где оставить лыжные палки,наконец достигшие цели?еще раз спрашиваю – и понимаю,что живу там, где есть ты> перевела Таисия Орал <
на другую ветку
в странствии из комнаты А в комнату Бни один светофор не работает, все знаки,говорящие о приближении снега,напоминают цветущие вишни, это они и естьв странствии из города А в город Б – тебене обязательно ворочаться, бормоча:«как страшно: приснилось, что я паровоз,который двенадцать лет не может остановиться»в странствии по сухому листу, некогда ставшемузакладкой в памяти, под вздохи настольной лампы,открытой в ожидании двери, ощущаешь себя лучом,живущим здесь тысячи лет, еще до Христав странствии по твоей руке – вдруг забываешьвсе карты, все расписания путешествий,пытаясь перевести поезд на другую,быть может – более счастливую, ветку> перевела Таисия Орал <
единственная гейша
будь у меня единственная моя гейша,я мог бы тогда ей читать до рассвета своивирши, а после задремывать у нее на груди,уже без фамилии, и без имени тожея мог бы чаевничать из ее стакана, предаватьсяформам ее миниатюрных ступней, косточкамкистей ее рук, ее кимоношным узорам,поцелуйным трехстишиям, сыплющимся из ее усти кто я теперь без этой неведомой гейши,которой и дела нет, что в зеркале у менявсё еще лучезарит ее спина, фудзиямыее ягодиц, безупречно павшие рукии кто ты теперь без меня, единственная моягейша, в невидимых нетях, не предающаярук моих, обвивших шею твою, изгладившихгубы твои, измявших твои полусонные грудикоторые так и не признаются, что любят,а только мечтательно воркуют на мягком чужомдиалекте, какого не знаю, но знают губы мои —и язык, вот он снова твоему соску что-то шепчет> перевел Георгий Ефремов <
уехать
уехать туда, где тебя нет,где тебя никогда еще не было,где буквы тебя не помнят, ничто —даже конверт не отосланного письмауехать туда, оставив свои документы,оставив тени вещей, что мешаютжить, оставив тебе одни воскресения:они всё равно не ведали, что творятуехать подальше, где в темноте пансионовняни укачивают детей и язык чужихколыбельных постоянно пронзает сухиесплошные стеныуехать туда, где бы дни неделине умещались в словарь, только в твоюмаленькую шкатулку, кудамы сложили твое и мое сердцеуехать туда, где полночи не умещаютсяв календарях, где луна в подростковыхзаметках движется как человечек из синих чернилбез одежды, бегущий неясно куда, неизвестно зачем> перевела Таисия Орал <
