А вот святитель Петр Хрисолог дает этим словам Господа еще и духовное объяснение. Обращаясь к иудеям, Христос призывает их не только отвалить камень с могилы Лазаря, но и отринуть от себя тот камень неверия, что заключает их в мрачной пещере греховной жизни, во тьме безверия, во мраке незнания истины. Святитель Петр припоминает, что Господь в Ветхом Завете некогда «сказал через пророка: возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное (Иез. 11: 19)». Произнося теперь эти слова – отнимите камень – Христос «повелел, чтобы иудеи взяли от себя сердце каменное, чтобы отвалили камень своего неверия, дабы отнять собственное жесткое упорство» нежелания принять Господа и Его учение.

Святитель Андрей Критский также понимает это требование Христа – отнимите камень – не только как относящееся к материальному камню, закрывавшему вход в могилу Лазаря, но и как обращенный к иудеям духовный призыв Господа. Под камнем он подразумевает «неудобоносимое ярмо ветхозаветного закона», время которого уже миновало, ибо на смену Ветхому Завету теперь грядет Новый и вечный Завет с Богом во Христе. Иудеям надлежит отнять, отложить эту ветхость, «дабы они смогли принять животворное слово [Христовой] благодати».

Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе. Иисус говорит ей: не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию? (Ин. 11: 39–40).

Святитель Андрей Критский слегка упрекает здесь Марфу за произнесенное ею, считая эти слова свидетельством охватившего ее – перед лицом страшной картины кажущегося всесилия смерти – сомнения в силах Христа воскресить Лазаря. Ведь тело Лазаря достигло большой степени разложения, смердит. Сильный запах тления испугал ее, привел в трепет, заронил в ее душу семена неверия… Именно поэтому ответ Христа Марфе звучит с легким укором – как упрек в охвативших ее сомнениях. Согласен здесь со святителем Андреем и святитель Амфилохий, который, обращаясь к Марфе, говорит как бы от лица Христа: «Не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию (Ин. 11: 40)? Мне ли ты говоришь: уже смердит? Сестра твоя миро принесла Мне, а ты помрачаешь благоухание своим неверием. Хочу видеть гроб друга Моего».

Итак отняли камень [от пещеры], где лежал умерший (Ин. 11: 41).

Может ли Сын Божий молиться Богу, и если да, то каким образом? Казалось бы, странный вопрос! Конечно же, Бог не должен молиться! Но ведь перед воскрешением Лазаря Господь именно молился, возведя глаза к небесам и обращаясь к Богу Отцу так:

Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня (Ин. 11: 41–42).

Итак, святые отцы задаются здесь вполне естественным вопросом: если Христос Сам есть истинный Бог, Сын Божий, Который по Своему Божеству абсолютно равен Богу Отцу, то зачем Ему вообще совершать молитвы? И ради чего Он поступает так именно здесь – у гроба Лазаря?

Обычно наша молитва бывает обращена к Богу как к Тому, Кто бесконечно выше и могущественней, чем мы, к Тому, Кто может оказать нам Свою всемогущую и благодатную помощь. Мы молимся о том, чего не в силах достичь, чего не можем самостоятельно – без Небесного вмешательства – реализовать. Но в отличие от нас Иисус Христос – это Сын Божий, Всемогущий Господь, Который Сам обладает абсолютным Божественным всемогуществом, Который Сам всесилен. И если это так, то разве для Него может быть что-либо трудное, невыполнимое? Разве Ему бывает необходима помощь «со стороны»?

И все же Он теперь именно молился. Так о чем же Его молитва?

По убеждению святых отцов, молитву Христа к Небесному Отцу ни в коем случае нельзя понимать как некую личную просьбу о помощи в деле воскрешения Лазаря. Более того, святитель Андрей Критский подмечает, что в ней, строго говоря, вообще не заключено никакой просьбы. Здесь совсем иной тип молитвы: отнюдь не прошение, но только благодарение. Как говорит об этом святитель Андрей, Христос «возвел очи к Небу, откуда… и снисшел. Он благодарит Отца не потому, чтобы что-нибудь получил от Него. Ибо не просил».

Более того: Бог Сын вообще не может ни о чем просить Бога Отца еще и потому, что всякое Божественное действие совершается совместно всеми Тремя Лицами Пресвятой Троицы – Их общими нетварными силами, энергиями и по Их единой общетроичной воле. Отец ничего не делает без Сына и Духа, а Они – без Отца. И в этом смысле мы не вправе сказать: Лица Пресвятой Троицы помогают Друг Другу. Да, мы, люди, в нашем совместном труде обычно оказываем друг другу помощь; каждый из нас действует не только сам, но и вместе с другими, достигая общего положительного результата. Но Отец, Сын и Святой Дух вообще не оказывают Друг Другу какой-либо взаимной помощи: именно потому, что Они всякий раз совершают общее для Них, единое и целостное общетроичное действие, в отношении которого недопустимо сказать: «это сделал Отец, а это Сын, а это Дух». Именно так – Их единым и общим Божественным действием – Они сотворили наш мир, таким же образом Они ныне промышляют и заботятся о мироздании. И в этом смысле Лазарь тоже был воскрешен посредством этой единой и общей чудотворной мощи Отца и Сына и Святого Духа. Потому-то преподобный Ефрем Сирин так настойчиво подчеркивает: Христос – «такой же Воскреситель мертвых, как и Отец»…

Итак, Господь здесь молится отнюдь не о необходимой Ему помощи Бога Отца в деле воскрешения Лазаря.

Впрочем (и это также отмечает святитель Андрей), Господь все же благодарит в Своей молитве Отца за то, что Тот услышал Сына. Так в каком же смысле Отец услышал здесь Сына? Быть может, Он все же. услышал и исполнил некую Его просьбу?

Однако по убеждению святителя Петра Хрисолога, эти слова Христа о «слышании» Сына Отцом следует понимать совершенно в ином смысле. Святитель Петр понимает их как ясное свидетельство о той любви, которую имеют Отец к Сыну и Сын к Отцу. Кто по-настоящему слышит друг друга? Те, кто любят! Лишь они обладают абсолютной и совершенной внутренней сердечной способностью понимать стремления, мысли, чувства и настроения друг друга. Каждый по-настоящему любящий обладает способностью абсолютного и совершенного «слышания» любимого. Но кто же обладает большей любовью, чем Бог, Который Сам есть любовь (1 Ин. 4: 8)? И Кто любит больше, чем Отец Сына и чем Сын Отца? Именно о такой высочайшей внутритроичной любви свидетельствует Сам Отец, когда, обращаясь к Сыну, провозглашает на всю вселенную: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мк. 1: 11). Потому-то святитель Петр Хрисолог и понимает произнесенную Спасителем у гробницы Лазаря молитву как ясное свидетельство о такой совершенной любви Сына к Отцу Здесь молитва Христа – это отнюдь не некое прошение, но ясное и явленное всем свидетелям провозглашение Сыном Его любви к Небесному Отцу: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня (Ин. 11: 41–42). Видите ли, что, говоря это, Он превозносит Свою и Отчую любовь, открывает благодать, изрекает единство? Все, – говорит, – что имеет Отец, есть Мое (Ин. 16: 15). Но если все [и так] есть Его, то как [станет о чем-либо] просить? Поэтому Просящий, прося [здесь] о Своем, являет не нужду, но любовь». Молитва Христа – это разговор любви, который Он ведет над могилой Своего друга, прежде чем силой этой же общетроичной любви сотворить чудо и вырвать мертвеца из оков смерти.