– Можно продлить. Я не хочу отсюда уезжать...

Он вздрогнул в улыбке, обняв меня посильнее:

– Я тоже. Тут слишком хорошо...
– он поцеловал меня в висок.
– Я люблю тебя.

Но с того дня многое изменилось. Не резко, не так, как было в прошлом году. Просто именно с того дня всё чаще ко мне возвращались сны, о которых я уже забыла. Сны всегда были разные, порой повторялись идентично, порой имели ряд отличий. Конкретикой они по-прежнему не отличались, и не все они заканчивались тем, что я сижу у могильного камня. Вновь Томми стал меня навещать. И снова я оказывалась в белой комнате, разговаривая с кляксой в деловом костюме. И, по-прежнему, я не понимала, о чём они говорят. Мои сны были спутанными, картинка часто расплывалась, события вечно перескакивали в хаотичном порядке - то белая комната, то Таити, то Сакраменто, то вообще те города, где я никогда не была. Эти сны снились мне не каждый день, но довольно часто. Со временем они перестали пугать меня до дрожи, но я знала, что они сулят мне беду. Я пыталась разгадать эти сны, понять, о чём они меня предупреждают, но ничего не выходило. А потом я всё чаще стала просыпаться одна. И всё чаще стала находить Уилла на улице посреди ночи. Потом я практически перестала спать, наблюдая за тем, как проходит его ночь. Это превратилось в паранойю, и я даже установила видеокамеру, на случай, если усну и не узнаю, что было с ним ночью. Тогда я выяснила, что он спит. Он засыпает. Но потом его что-то будит. Не страшный сон, а словно его кто-то позвал. И он встаёт, одевается и уходит. А там уже, на улице, я застаю его за немыми разговорами с природой. Серьёзно. Это даже страшно, но он словно говорил с ветром, небом, океаном. С ним это тоже не каждую ночь происходило, а порой и днём - он будто мысленно отключался, отстранялся, видел или слышал что-то, чего нет. Иногда он зависал при взгляде в пустое место. Но если я пыталась с ним поговорить об этом, он утверждал, что всё нормально, непринуждённо улыбаясь. Иногда наступали моменты трезвости, так сказать, когда мы забывали о наших снах и продолжали жить, как все те месяцы, проведённые на острове. Но я знала, что мы уже падаем - нас уже скинули с рая, просто мы ещё не разбились. В какой-то момент я стала догадываться, что происходит, но настолько боялась оказаться правой, что позволяла Уиллу обманывать меня. Недоговаривать. Уилл берёг мои чувства своей недосказанностью, своими тайнами. И я делала вид, что меня это устраивает, поскольку хотела задержаться в нашем раю...

28 ноября 2007 года...

Искупавшись, я взобралась на террасу нашего бунгало, немного обтёрлась полотенцем, чтобы не лилось в три ручья, и зашла в гостиную, вытирая волосы полотенцем.

– Вода - просто класс!
– восхищённо выпалила я, но в комнате никого не оказалось, что вынудило меня нахмуриться.

– Я на кухне, - отозвался Уилл. Я прошла в кухню уже с осторожностью, по пути обвязываясь полотенцем. Говорят, что женщины всё чувствуют. Так и я, ещё до кухни не дошла, но уже чувствовала - что-то не так. А когда я прошла в кухню и застала Уилла сидящим за столом и курящим сигарету, увидела телефон, лежавший рядом с пепельницей, всё поняла...

– Кто звонил?
– сглотнув, спросила я.

Уилл ничуть не удивился моей проницательности.

– Рассел Купер, - ответил он.

– И кто это?

– Генерал-лейтенант армии США.

Я напряглась, но постаралась расслабить себя и обстановку шуткой:

– Тебя что, в армию призывают?
– Уилл усмехнулся, оценив шутку, но всё же ему совсем не весело было...
– Серьёзно, ты выглядишь так, будто тебя насильно заставляют служить.

– Нет, не заставляют. Мне просто предложили контракт...
– затянувшись, он выдохнул сигаретный дым и затушил окурок в пепельницу.
– На два года, со второго января. Командирская должность в отряде особого назначения, хорошие деньги...
– он откинулся на спинку стула, иронично хмыкнув.
– Выплата зарплаты и компенсации... семье.

Я ошеломлённо моргнула.

– Что это значит? Работа смертника?

– Нет. Армия не любит платить тем, кто не рисковал жизнью и не продавал им свою душу, но делают это исправно. Если они предлагают выплаты семьям в случае твоей смерти на службе, значит, вероятность смерти очень низкая. Да, она есть, но она есть всегда - я уже говорил тебе.

– Или работа настолько рисковая, что никто не соглашается. И, возможно, неспроста позвонили именно тебе, ведь ещё полгода назад у тебя никого не было. Несложно - пообещать деньги, простимулировать смертника...

Уилл выдохнул.

– Прекрати, Селин. Я лучше тебя разбираюсь в армейских заморочках, без обид.
– Я передёрнула желваками, промолчав.
– Армия любит лицемерить и кидаться патриотическими лозунгами перед простым народом, но с контрактниками они честные. И сразу оговаривают все возможные риски, никого не заставляя идти на них. Если тебя ждёт верная смерть - они так и говорят, мол, ты умрёшь, но мы позаботимся о твоей семье. Всё дело лишь в том, что я - офицер высшего чина. Я всегда буду получать больше денег, льгот и почестей, чем сержанты и низшие офицерские чины. Дело лишь в моём звании, опыте, в том, что я способен быть командиром, а им нужен командир.

Не имело смысла спорить с ним, у него ведь своя голова на плечах есть, и если это для него важно, то он уже всё решил без меня...

– Что ты ответил?

– Что полгода назад женился и живу с женой на Таити.

– А он сказал, что выплатит мне деньги, если что, да?
– артистично обрадовалась я. Уилл саркастично хмыкнул в ответ на моё поведение.

– Нет. Он просто дал мне неделю на размышления.

Я прошла за стол, села напротив мужа и посмотрела ему в глаза:

– Ты можешь отказаться?

– Могу.

– Но не хочешь?
– Уилл промолчал, отводя взгляд в сторону.
– В чём дело, Уилл? Ты не можешь жить без всего этого? Скучаешь по армии? Войне?

– Нет, Селин. Я не адреналиновый наркоман. Ну, или не знаю, может, когда-то был, но не сейчас. Дело не в тоске по войне, и не в скуке - мне здесь хорошо, с тобой.

– Тогда, в чём дело? Что важнее?

– Всегда - ты.
– Я нахмурилась, помолчав в раздумьях. Уилл позволял мне самой всё понять...

– Куда командировка, Уилл?
– уже сообразила я.

Он сглотнул, мигнув слегка влажным взглядом:

– В Афганистан.
– Я инертно поднесла ладонь ко рту.
– Рассел поэтому мне позвонил: когда я служил, то просил его отправить меня в Афганистан, но тогда это было невозможным по ряду причин.

– Думаешь, Клинт там?

– Он там, - сказал Уилл с полной уверенностью и в то же время болью, страхом перед неизбежным... Он любит меня, я важна ему - знаю. И дело не в мести. Тут что-то другое... неизбежное, судьбоносное.

– Откуда ты знаешь?
– Уилл промолчал.
– Почему ты... иногда говоришь так, словно знаешь, что будет завтра?