Зильберг перевел взгляд на Дэмонру. Несколько секунд созерцал ее молча, потом сказал что-то на языке Архипелага. Последовавшая реакция была на свой манер потрясающая: нордэна резко запахнула халат и стала рукой стирать помаду, не сводя с Зильберга изумленных глаз.

– Определенно, у вас не публичная библиотека. И не публичный дом. Я не стою такого маскарада.

Не слишком приятный смысл сказанных слов Дэмонра проигнорировала. Сначала она просто во все глаза уставилась на калладца, умевшего первоклассно склонять по падежам нордэнские существительные и прилагательные, при этом правильно расставляя двойные ударения. Язык Архипелага по сложности превосходил даже морхэнн, а морхэнн в качестве государственного языка выбрали не в последнюю очередь за грозные семь падежей и двенадцать временных форм. Иными словами, первым чувством, которое Дэмонра испытала к обтрепанного вида гостю, стало огромное уважение. Ей даже стрелять в него расхотелось.

– Для проформы. Вы - Дэмонра Ингрейна, дочь Ингрейны Рагнгерд и Бернхарда Вальдрезе?
– уточнил незнакомец.

Такая постановка вопроса всегда приводила Дэмонру в состояние почти детского умиления.

– Второе уставляю на усмотрение Рагнгерд. Но вроде бы да. А вы кто?

– Ингмар Зильберг. Бывший советник по континентальным делам бывшей наместницы.

– Рэдум Эстер? Погодите...

– Немексидэ Рэдум. Она теперь тоже бывшая наместница, к моему великому сожалению. На Архипелаге произошел переворот. Во всяком случае, в континентальном понимании этого слова.

– Что? Это невозможно, - нахмурилась Дэмонра. Она с большим трудом представляла переворот на Архипелаге. И еще меньше представляла, зачем он нужен. Нордэнов никто и никогда не притеснял. По большому счету, им позволяли даже слишком много. Дэмонра хорошо помнила, как недобро на них косились одноклассницы, когда они с Зондэр и Магдой играли во дворе вместо уроков нравственного закона. Правда, смысл тех взглядов она поняла куда как позже.

– Скажите "это было маловероятно", и я с вами соглашусь. Это было маловероятно, и это произошло. Я могу поговорить с вами без присутствия вашего мужа? Меня несколько смущает необходимость изъяснятся на непонятном хозяину дома языке.

Дэмонру данная необходимость тоже смущала. Но она прекрасно понимала, что маг употребил точное слово - речь шла именно о "необходимости". Если уж загадочный Зильберг после переворота заявился прямо к ней, ждать хорошего не приходилось.

Нордэна растерянно покосилась на Рейнгольда. У нее язык не поворачивался попросить его выйти, но и при нем говорить она не могла. Зиглинд, как обычно, понял все даже слишком хорошо. Его замкнутое лицо стало еще более замкнутым.

– Я вынужден вас оставить, - холодно сказал Рейнгольд.
– Я буду наверху, мне нужно разобрать корреспонденцию.

Дэмонра проводила его мрачным взглядом и буркнула:

– Надеюсь, мессир Зильберг, дело, по которому вы пришли, и впрямь того стоит.

– Мое дело касается приобретенной порфирии, ваших заводов, Дэм-Вельды и кесарии, в качестве приятного бонуса, - ничуть не смутился Ингмар.
– Его стоимость можете определить самостоятельно.

Набор впечатлял.

– А почему я вообще должна вам поверить?

Ингмар молча извлек из кармана видавшего виды пальто карандаш и принялся сосредоточенно рисовать что-то на полях газеты. Сперва Дэмонра видела только загадочные прямоугольники. Потом между прямоугольниками стали появляться соединяющие их ломаные линии. Нордэна понятия не имела, рисует Ингмар схему телефона, телеграфа или чего-то еще, но самого факта знакомства этого человека с главной тайной Архипелага отрицать не могла. Дэмонра так же молча вырвала у него газету, отодрала нужный кусок и щелкнула извлеченной из кармана зажигалкой. Лист свернулся и почернел почти мгновенно. Нордэна растерла между пальцев невесомый пепел, не чувствуя жара. Ей хотелось проснуться.

А больше всего на свете ей хотелось проснуться в Каллад в Красную ночку или за пару дней за нее. Пойти и убить нескольких людей. Потом можно было лечь, заснуть и больше никогда не просыпаться.

Дэмонра механически посмотрела на пепел. И подумала, что, когда за неполные два месяца мир рушится дважды - это слишком много. Как слишком много - две войны на одну человеческую жизнь. Ей почему-то стало жалко даже не себя и не Рейнгольда, не страдающий рэдский народ или кого там еще следовало пожалеть исходя из доводов рассудка, а маму. Если человек в дымчатых очках знал самый главный секрет Дэм-Вельды, значит, смерть Рагнгерд оказалась такой же бессмысленной, как и жизнь.

– И что вам нужно?
– устало спросила Дэмонра.
– Денег? У меня их нет.

Ингмар как-то странно улыбнулся:

– О нет. Это излишне... континентально для человека, который прожил с нордэнами двадцать лет.

– Тогда чего вы хотите?

– Огня, крови и мести, - невозмутимо перечислил он, словно речь шла о паре мешков картофеля. Дэмонре осталось только округлить глаза, глядя на это явно ненормальное существо, но тут Ингмар внес окончательную ясность, очень по-нордэнски подведя итог этих трех слов.
– Справедливости.

– Вы кому-нибудь об этом говорили? О... о небесном огне.

– Разумеется, нет. Во-первых, я дал слово наместнице Немексиддэ. Во-вторых, мне все равно никто не поверит. И, главное, я не думаю, что кому-то на континенте на самом деле нужно это знать. За исключением одного-единственного случая.

– Если Дэм-Вельда решит напасть, - тихо закончила Дэмонра.
– Но скорее солнце на западе встанет, понимаете? Вы же там жили. Нас чуть больше чем двести пятьдесят тысяч на островах. И еще сто тысяч - здесь. В Каллад же проживает почти сто миллионов, а для обработки земли нужно не меньше чем..., - Дэмонра осеклась. Чтобы прокормить триста пятьдесят тысяч нордэнов, требовалось не так уж и много рабочих рук. Требовалась только хорошая и хорошо защищенная земля.