Шрифт:
– Но ты постараешься меня найти? Это ты пообещать можешь?
– Могу.
Дэмонра быстро встала, наклонилась и коснулась губами холодного как лед лба.
– Хорошо. Я слышала и запомнила. Пока не зазвонят колокола, я буду тебя ждать.
"А когда они зазвонят, я сама тебя найду", - безо всякой надежды подумала нордэна, переступая порог.
Подходя к дому Рейнгольда, Дэмонра почти не удивилась, когда заметила около десятка фигур, идущих к ней с обоих концов улицы. Вероятнее всего, проулки тоже оказались бы оцеплены. Нордэна остановилась под фонарем, в пяти шагах от нужного дома, и стала спокойно ждать, пока к ней подойдут. После встречи с Наклзом ей уже не хотелось ни бежать, ни отстреливаться, ни объясняться. Она смотрела в окна Рейнгольда, но там было темно и пусто. Она бросила Зиглинда. Зиглинд обещал умереть и умер. Все честно.
– Вы арестованы, сдайте оружие, - ровно сказал жандарм.
Дэмонра спокойно отдала пистолет. Блеснул металл наручников.
– Это обязательно? Я не собираюсь убегать.
– Обязательно.
Жандармы обступили ее, как тени мертвых на старинных полотнах обступали живых. Одинаковая форма, одинаковые лица, одинаковое отсутствие всякого выражения на них.
– Я могу узнать, за что меня арестовывают?
– Нет.
– Я могу попрощаться с мужем?
– Нет.
– Я могу собрать вещи?
– Они вам не понадобятся.
Наручники защелкнулись. Порезанная рука заныла, но терпеть было можно. Дэмонра бросила последний взгляд в окно Рейнгольда. Все так же черно и пусто, ни огонька лампы, ни движения.
– Я могу узнать, куда меня ведут?
– Игрэнд Дэв.
"Ледяная тюрьма. Место заключения военных преступников".
Дэмонре следовало ощутить обиду или страх, но ничего такого не произошло. Все обиды и страхи она оставила в гостинице. Игрэнд Дэв была не самой плохой тюрьмой. В отличие от Эгрэ Вейд, там не было одиночных камер, вмурованных в камень скалы, и семи ярусов катакомб под ней. В Игрэнд Дэв никто не сидел по пять, десять, тридцать лет. В худшем случае - три месяца следствия. Потом одни выходили из нее на солнечные столичные улицы, под синее калладское небо, оправданные и свободные, а другие - на кривую тропинку, ведущую к Волчьему полю. Последние никогда не возвращались.
9
Свет в допросной горел так ярко, что на него не получалось смотреть без слез. Лица следователя нордэна не видела - только черное пятно среди холодного белого сияния двух колючих звезд. Ровный мужской голос в одной и той же тональности повторял одни и те же вопросы. "Когда вы решились пойти на сделку с рэдским подпольем? Как давно вы знаете Кассиана Крэссэ? Сколько он заплатил вам за предательство?"
Бесконечный круг бессмысленных слов никак не мог разомкнуться. "Я не заключала сделок с рэдским подпольем. Я не знаю Кассиана Крэссэ. Мне никто не платил", - механически повторяла нордэна, с каждым разом все меньше понимая, зачем вообще нарушает слепящую белую тишину.
– Вам знакома эта вещь?
Из потока света выплыла лента Агнешки. Дэмонра с минуту бездумно созерцала осколок прошлой жизни на железном столе, потом медленно кинула:
– Знакома.
– Вам дали ее в Рэде?
– В Рэде.
– Кассиан Крэссэ?
– Я не знаю никакого Кассиана Крэссэ. Мне дала ее Агнешка.
– Какая Агнешка?
– Не помню фамилии. Девочка-хористка.
– Вы считаете, сложнейшим синтетическим ядом ее тоже вымазала девочка-хористка?
– тем же ровным тоном уточнил следователь.
– Я считаю, все это бред.
– Так вы признаете свое участие в заговоре рэдского подполья?
– Не признаю.
– Как вы расцениваете политику кесаря в Рэде?
Дэмонре очень хотелось куда-нибудь исчезнуть из-под слепящего белого света. В затылке у нее скапливалась свинцовая тяжесть. Она не спала всю ночь, а теперь еще этот свет...
– Я могу ее как угодно расценивать. Я подчиняюсь приказам.
– Вы считаете борьбу рэдских инсургентов справедливой?
– Они патриоты своей страны. Мы - своей. Неудивительно, что мы убиваем друг друга.
– Это не ответ. Вы считаете их борьбу справедливой?
– Я в них стреляю, вашу мать! Какая вам разница, что я при этом считаю?! Я не понимаю, при чем здесь Агнешка и ее лента. Я не понимаю, о каком заговоре идет речь. Я не понимаю, за что меня арестовали. Я, бесы дери, ничего вообще не понимаю...
– А то, что Его Величество кесарь умирает, вы понимаете?
– Нет, - Дэмонра все-таки уронила лицо, чтобы хоть как-то спрятать глаза от белого сияния.
– Не понимаю.
– Тогда я вам объясню. Вы - при поддержке Кассиана Крэссэ и рэдского подполья - отравили кесаря, воспользовавшись конфиденциальной информацией, полученной от любовника, страдающего тем же недугом, что и Его Величество.
– Хрень собачья, - устало ответила Дэмонра, догадывающаяся, что именно за эту собачью хрень ее по какому-то капризу природы и расстреляют.
– Ваши связи с повстанцами не вызывают сомнений...
– Мне следовало спросить у Крэссэ о его политических убеждениях, прежде чем уединиться с ним на сеновале пятнадцать лет назад?! Если у меня и были какие-то связи с рэдским подпольем, так исключительно полового характера и очень давно. Их я не отрицаю, хуже того, я о них даже не сожалею и иногда с ностальгией вспоминаю. Но никаких других, скажем так, точек соприкосновения с повстанцами у меня нет.