При ближайшем рассмотрении в сомнительном заведении не оказалось ничего ужасного. Доходный дом Эстери был не лучше и не хуже мест, где Ингихильд студенткой коротала пятничные вечера. Ресторанчик, расположенный на нижнем этаже, так и вовсе выглядел вполне пристойным и чистеньким, и мог бы располагаться в каком-нибудь более приличном районе, чем развеселые Семь ветров. Там даже играли не новомодное танго - по правде сказать, Ингрейна этот выкидыш прогресса не любила - а какой-то старый как мир виарский романс про любовь и разлуку. Женщина в углу - типичная певичка в побитом жизнью меховом манто - несколько дребезжащим голосом пела, вполне прилично попадая в ноты.

Ингрейна на мгновение замешкалась в проходе, осматриваясь, но потом поняла, что в сумраке и мерцании свечей ничего нужного для себя все равно не увидит, и двинулась к первому же свободному столику. Сияющий бриллиантином герой-любовник нашел ее практически мгновенно, видимо, ждал где-то неподалеку. Ингихильд с хорошо замаскированным презрением оглядела своего кавалера и огромный букет роз, поблагодарила и стала с интересом ждать развития событий. Сперва ей предложили вина - она легко согласилась. Было бы глупо добавлять опия в напиток человеку, который гораздо легче может умереть от отравления эфиром. Затем предложили потанцевать - она отказалась. Далее последовало вполне культурно оформленное предложение подняться наверх. "Невидимке" оставалось только пообещать показать Ингихильд какую-нибудь необыкновенной работы люстру, висящую - вот незадача - над кроватью в спальне, и это точно вызвало бы у нее живейшие воспоминания об институтских годах, но у шпика хватило ума промолчать.

А вот лестницы здесь оказались точно такими, какими им и следовало быть в доходном доме - узкими, темноватыми, тускло освещенными газовыми лампами в плафонах в виде цветков. Местами тертый ковер винного цвета глушил звуки. На третьем этаже, куда ее привели, обнаружился узкий коридор и ряд комнат. По законам жанра Ингихильд сопроводили в дальнюю. Откуда-то слева периодически высоко взвизгивало пианино.

Ингихильд порадовалась, что у нее хватило ума и наглости заявиться на "свидание" при полном параде, то есть в отутюженной военной форме. Формально упрекнуть ее было не за что - для выходов в столице так одевался каждый второй офицер обоих полов. Другое дело, что идеально причесанная нордэна в мундире и начищенных до блеска сапогах смотрелась в ресторанном зале доходного дома столь же органично, как откормленная деревенская буренка в ясной небесной выси. Невидимку под бриллиантином, конечно, не запомнил бы никто, но уж ее бы точно заметили.

За дверью под номером тридцать восемь ее встретил интригующий полумрак и мощная фигура генерала Вейзера. Ингихильд уже начала по-военному четко вскидывать ладонь к виску, но тот отрицательно покачал головой.

– Не стоит. У нас же с вами приватная встреча. Как у двух думающих патриотов. Чарльз, благодарю вас, можете быть свободны.

На "думающих патриотах" Ингихильд едва не фыркнула, но вовремя прикусила язык. В ход явно пошла тяжелая артиллерия, прямо с порога. И да, одновременно думать и быть патриотом, на ее взгляд, являлось задачей не из легких. Патриоту, как и вообще любому герою, не обязательно уметь продуктивно думать или красиво говорить. В ее понимании патриоты должны были чем-то напоминать племенных быков - мычат или молчат, но если уж рогом двинут - стены валятся. Правда после показательного "очень дурно" в школьном сочинении она этой мыслью больше с окружающими не делилась.

Ингрейна молча кивнула и дождалась, пока Чарльз исчезнет в коридоре. Вейзер сопроводил ее вглубь помещения, за другую дверь. Там было совсем уж темно и неприятно. У нордэны мигом возникло сильнейшее ощущение, что кто-то внимательно смотрит на нее.

– Проходите, не оборачивайтесь. Весьма сожалею, что вынужден принять такие меры безопасности, - сообщил из тени негромкий мужской голос.
– Надеюсь, вы не оскорбитесь за это маленькое неудобство. Ваше кресло у окна.

Вейзер и без того едва ли не под ручку тащил ее к этому креслу.

– Все в порядке, я не оскорблена.
– Ингрейна вообще могла пересчитать по пальцам людей, способных ее оскорбить. Трусов, шпиков и прочей человеческой сволочи среди них не водилось.

Она села и посмотрела в окно. Темное стекло не отражало ничего, что происходило бы у нее за спиной. Только смутный овал ее собственного лица и тусклые светильники в дальнем углу. Теней от них выходило больше, чем пользы. В голову Ингихильд почему-то лезла мысль о склепе.

– Мы весьма рады, что вы нас так правильно поняли и пришли, - тем временем со значением произнес Вейзер.
– Когда в стане развал и разруха, приятно видеть человека, который умеет четко и своевременно выполнять приказы. В такое время...

"Только сильная армия спасет Каллад", - без большого труда вообразила логическое продолжение Ингрейна, и попала в точку. Ее неотступно преследовала мысль, что она - герой второсортного романа про шпионов, с грацией паровоза внедряющийся в стан врага, вот только плечистый напарник с большим палашом, готовый ее спасть, под дверьми не крутился.

– Только армия по-настоящему защищает интересы калладского народа. Остальные - набивают карманы...

"Сколько стоят твои содержанки, старик?"

– Армия - кристаллическая решетка государства, - как можно более серьезно отозвалась Ингихильд.
– Квинтэссенция его духа и чести.

Оставалось понадеяться, что на этом обмен выпестренными банальностями закончится.

Второй мужчина за ее спиной тихонько хмыкнул, кажется, удовлетворенно.

Ингихильд поняла, что образ больной фанатички и законченной милитаристки, кажется, сыграл ей на руку. Ее, по-видимому, считали безнадежной дурой. В таких случаях она предпочитала никого не разочаровывать.