– ...как убежденный в слабости прекрасного пола аристократ?
– беззлобно поддела Ингихильд.
– Наша вера куда более лояльна чем все, что вы можете себе представить, Маэрлинг. И все же большинство из нас ждет холод и мгла. В рай при хорошем раскладе может войти шлюха, лгунья, детоубийца, клятвопреступница - кто угодно. За одним исключением: нам нельзя наемничать. Наемники идут прямиком в ледяной ад. Без объяснений на границе.

Витольд явно удивился.

– Почему?

Ингрейна поежилась и ответила:

– Потому что клятвы иногда полезно нарушать, детей в некоторых случаях тоже стоит убивать как это модно говорят - превентивно, и шлюхи продают то, что им принадлежит. А наемники - нет.

– Непонятно. Наемник продает свою отвагу.

Ингрейна покачала головой:

– Вот и нет. Наемник продает победу. Не свою.

– Погодите. А если победы не случилось?

– Не имеет значения, что там в итоге случилось. У нас за войну и за справедливость отвечает один бог. Тот, кто продает свое оружие, продает заодно и справедливость. А она не может принадлежать никому. Поэтому нам запрещено воевать за любую страну, кроме собственной.

– Тогда я не вижу проблемы. Вы же все воюете за Каллад.

– Проблема в том, что Каллад - это Каллад. Мне разрешено воевать только за Дэм-Вельду.

– Дэм-Вельда входит в состав кесарии, разве нет?

– Скажите это нашим богам, Маэрлинг. Думаю, они политически безграмотны и будут ржать как кони. Дэм-Вельда тоже не может принадлежать никому. Ни Каллад, ни Аэрдис, ни их Создателю и всем его белокрылым легионам.

Маэрлинг удивленно вскинул брови:

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Нордэны в армии - совершенно обычное дело. И все медики военнообязанные. Вы все заочно приговорены к аду, по вашим же словам. Я чего-то не понимаю?

– Вы понимаете все на удивление верно. Пока дела идут нормально, но, если у преемника Его Величества и Нейратез разойдутся интересы, я и еще порядка сотни тысяч профессиональных неудачников и неудачниц окажемся в очень двусмысленном положении. И вот тогда нам придется быстро выбирать между Каллад и раем.

– Я, конечно, ни беса не понимаю в домах с окнами на север и ледяных безднах, но, по логике вещей, рай должен быть более долговечным, чем любая страна. То есть он представляет собой более надежное политическое убежище.

– Не скажите. В Последней битве разнесут и его.

– Чтобы нордэны чего-то да не разнесли... И, кстати, разве мир не возродится заново, под новым солнцем? Отстроите ваш казарменный рай, с драками, гульбой и пальбой, и маршируйте там сколько душе угодно - разве не так все должно быть?

– Это вам Магда сказок нарассказывала? Такое... жизнелюбие не пропьешь.

Маэрлинг прыснул.

– Ну, вообще да, вклад госпожи Карвэн в мое послеинститутское образование действительно трудно переоценить. Она научила меня собирать самогонный аппарат и рассказала ваши легенды. Ну, ту их часть, которую вроде как можно рассказывать...

– А про переписанное "Время Вьюги" она вам не рассказала? Есть мнение, что новый мир и новое солнце - это более поздние вставки в канонический текст.

– Страшновато, наверное, жить людям, которые это мнение разделяют.

– Мне здесь трудно что-то сказать. Сторонники обеих версий умирают и с конспектами с того света не возвращаются

– Вы верите в богов, госпожа Ингихильд? Извините за такой вопрос.

Ингрейна пожала плечами. Этот вопрос в трезвом состоянии она в жизни не обсуждала, но, увы, вероятность поболтать с Маэрлингом в другой раз была минимальна. Жалко его было: красивый, веселый, молодой. Родился бы в другое время - лет сто назад - жил бы припеваючи, ходил бы в атаки, пулям не кланяясь, балы бы давал, всех крестьянок в округе перепортил бы, а в старости писал бы мемуары про вольность, да завещал внукам решение проблем. Увы, не застал бедняга золотой век дворянства. А попал прямиком в дымовой.

– Ну... раз уж пошла такая пьянка. Да, я безоговорочно верю в наших богов. И я также безоговорочно верю, что они не смогут помочь ни нам, ни себе, когда придет срок.

– Почему?
– неожиданный собеседник Ингрейны удивился или очень хорошо сделал вид, что удивился.

– Потому что боги умирают вместе со своим народом. Если бы они могли нам помочь - они бы уже помогли. Но они либо не смогли, либо не посчитали нужным. Мы вернулись к тому, с чего начали. Все, достойное спасения, спасет себя само. Помогать остальному - только время тратить.

– Мы так можем однажды проснуться в мире без балета, - улыбнулся Маэрлинг.
– А также без музыки, борделей и страшно подумать, без чего еще.

Ингрейна усмехнулась:

– Все будет куда как проще. Однажды вы проснетесь в мире без нордэнов. Не то чтобы это будет особенно огорчительно для тех, кто любит балет, хотя старому доброму миру, наверное, будет грустно потерять последний народ, который верит, что к победе ведут только прямые пути.

– Разве с изобретением огнестрельного оружия и артиллерии эта заповедь не стала чересчур обременительной?