После этой зацепки раскопать остальное оказалось нетрудно. Человек, по документам заменивший Миттельрейха, был убит в пьяной драке на Красную ночку, ничего подозрительного. Куда более подозрительно выглядело то, что все оставшиеся восемь человек разведывательного отряда, которым командовал Грегор с разницей в несколько недель распределили по дальним гарнизонам, так что поговорить с ними оказалось бы затруднительно. Сам же Миттельрейх еще в январе взял длительный отпуск по семейным обстоятельствам, женился в начале марта и оставил столичные улицы ради деревенской тишины в имении жены.

– Об Амалии следовало думать до того, как лгать о результатах разведки, - сухо сказал Эдельвейс.
– В крайнем случае - до того, как жениться. Теперь у вас одно имя на двоих, и я постараюсь, чтобы его выполоскали в грязи так, как вы того заслуживаете.

Парень полез в шкафчик. Эдельвейс не сильно удивился бы, достань он оттуда пистолет, но нет, так далеко эта дурная комедия не зашла. Грегор извлек на свет бутылку коньяка, а за ней - два бокала. Руки у него дрожали сильно, так что часть коньяка оказалась на столике, но что-то в нужнее емкости все же попало. Первым делом парень залпом опрокинул один, потом уже протянул Эдельвейсу другой и рухнул в кресло. Казалось, он вот-вот разрыдается.

– Все было не так. Пожалуйста, не втягивайте Амалию, она не знала...

– Разумеется, иначе она бы вряд ли пошла за вас замуж. В Каллад быть женой государственного преступника, скажем так, не очень комфортно, - процедил Эдельвейс. Оставалось дожать совсем чуть-чуть и выслушать ошеломительное признание. Большую часть событий Эдельвейс, пожалуй, мог бы рассказать и сам, требовалось только вычислить, кто же прибрал за юным олухом следы.

– Мне обещали, что это ерунда... что никто не узнает никогда...

– Не расстраивайтесь, Миттельрейх, это всем всегда обещают. Вам повезло, что вы родились в семье генерала. Иначе вам бы ничего не обещали и вы благополучно свернули бы шею, упав с лошади, как это обычно бывает в таких случаях. То, что вы живы - случайность. Итак?

Грегор выпил еще полбокала, закрыл лицо руками и начал тихо рассказывать:

– Это случилось двенадцатого января. Мы приказали провести разведку и убедиться, что Звезда пройдет там без проблем. Им нужно было быть в Мистре к полудню, ожидались волнения, местный гарнизон мог не справиться. Пройти через лес выходило короче всего, там не должно оказаться быть партизан - их в тех местах никогда не бывало!

– Но они там оказались?
– уточнил Эдельвейс.

Ответ его удивил:

– Не знаю.

– То есть что значит "не знаете"?

– То и значит, - Грегор, наконец, отнял руки от лица и измученно посмотрел на Эдельвейса.
– Там были какие-то люди, вооруженные, но кто ж по Рэде без оружия ходит?

– И эта мысль пришла вам в голову фактически во время гражданских волнений?
– оторопел Эдельвейс.

– Там были женщины и дети!

– С имперскими винтовками, смею полагать?

– Я... я не успел посмотреть.

– Как так?

– Клайва засекли, он чихнул. Они вскочили и бросились врассыпную, мы попытались взять хоть одного, но...

– Грегор, вы мне явно лжете. Я не верю, что десять обученных мужчин во главе с лейтенантом не сумели поймать ни одного малолетнего рэдца, которые, по вашим же словам, даже партизанами не являлись.

– Я сглупил. Мы втроем шли первыми, широкой цепью. И просто не успели сориентироваться. Поймите, мессир Винтергольд, там же речи не шло о том, что мы должны на кого-то напасть или захватить в плен, не было такого приказа! Мы просто проверяли территорию...

– Но вы напали.

– Клайв сглупил, нас заметили, и я не придумал ничего лучше, как попробовать взять хоть одного...

– Да, всю глубину вашего тактического гения я уже осознал. А Клайв как раз зарезан в драке, так что уже не подтвердит и не опровергнет вашу интересную историю. Но что случилось дальше? Перестрелка?

– Н-нет... Они не стреляли, мы тоже не решились стрелять. Повторяю, мессир Винтергольд, там половина была женщины и дети!

– Так, уже половина? Раньше они были женщинами и детьми все поголовно.

– А что бы вы стали делать на моем месте?
– вскинулся парень. Коньяк, наконец, придал ему некоторую храбрость.
– Стрелять бы стали?!

Как раз в этой ситуации Эдельвейс мог себя представить относительно просто.

– Конечно, - легко согласился он.
– Сперва вышиб бы мозги Клайву, за явную провокацию, потом подранил бы кого-нибудь из наших "не партизан", отволок бы в штаб, а дальше по обстоятельствам - уволился бы или застрелился, в зависимости от того, к каким последствиям привел бы мой вопиющий непрофессионализм.