О том, что она действительно была дура, Наклз даже мысли не допускал по двум причинам. Во-первых, Эвальда Маэрлинга он считал умным человеком, а умный человек не женился бы на женщине, которая была ровесницей его сына только из-за ее прекрасных глаз. Проблем с состоянием у Маэрлингов не было, следовательно, Милинду граф выбрал за душевные качества. Во-вторых, Милинда не держала либерального салона и не прикармливала дурно воспитанную молодежь, распираемую прогрессивными идеями. От стареющих меценаток, ищущих ключ к сердцам и душам юного поколения, Наклза мутило. У этих дам, уверенных, что молодежь предана им беззаветно и фанатически, еще хватало глупости удивляться, когда из дома пропадали серебряные ложки.

Принимая во внимание светские условности, в идеале следовало получить приглашение, прежде чем наносить графине визит. Времени разыгрывать коленопреклоненного рыцаря у Наклза не было, так что маг решил пренебречь этикетом, насколько это было возможно. В итоге он послал Милинде корзину свежих, как весна, белых роз и прилагавшуюся к ним любезнейшую просьбу о беседе, меру приватности которой ей предлагалось определить самостоятельно. Записка вернулась вечером того же дня. Сделанная изящным почерком приписка лаконично сообщала, что друзья Эвальда - так же и друзья графини, а своих друзей она принимает после пяти, независимо от дня недели. Далее следовало галантное и невинное приглашение на чай.

В прихожей маг был практически атакован дворецким, уверенным, что благородный господин не способен выбраться из плаща самостоятельно. Пока Наклз пытался наиболее деликатным способом высвободиться из цепких рук седого как лунь старика в идеальной ливрее, из гостиной послышался женский голос:

– Мессир, прошу вас, не огорчайте Фредерика.

Фредерику, судя по всему, было лет сто, не меньше. Наклз мудро решил, что огорчать его и впрямь будет некрасиво. Маг передал дворецкому шарф с перчатками и прошествовал в гостиную.

В особняке Маэрлингов Наклзу бывать приходилось, большей частью по делам. Правда с тех пор, как граф вторично женился пять лет назад, он перестал принимать гостей в доме. Поговаривали о ревности, которая вообще присуща бракам между зрелыми мужчинами и юными красавицами, но Наклз был об Эвальде лучшего мнения. Скорее всего, у него имелись куда более веские причины оберегать свою супругу от посторонних глаз. После эпизода на чердаке маг даже догадывался, какие именно это были причины.

С появлением женщины, что ни говори, в особняке стало уютнее. Классическую для богатого дома обстановку - тяжеловесную мебель красного дерева, плотные гардины, витые канделябры старого золота и потускневшие портреты предков в духе великой кесарии - разбавили приятные мелочи, вроде фотографий и цветов в вазах, отличавшие театральную декорацию от обитаемого места.

У ног Наклза раздался визгливый лай. Только хорошее воспитание помешало магу от души пнуть скалящуюся Фифи. Пока он раздумывал, можно ли как-то отделаться от этого уродливого существа, по возможности, не пачкая об него даже сапог, с лестницы донесся тихий шелест платья. Милинда не торопясь спускалась в гостиную.

Графиня была хороша собой до степени, замужней даме с безупречной репутацией просто неприличной. Скорее полная, чем худая, с роскошной копной льняных волос и лазурно-голубыми глазами, она несколько напоминала красавиц позапрошлого столетия. В ней не было ровным счетом ничего жесткого и хищного. Эмансипация, прогресс и прочая новомодная дурь прошли мимо Милинды Маэрлинг, ее не коснувшись. Женщина улыбалась загадочной улыбкой, какую теперь можно было встретить разве что на старинных портретах, и двигалась медленно и плавно, как вода. От кремового шелка платья, гораздо менее декольтированного, чем можно было ожидать в такой час, разливался легкий аромат жасмина.

Даже Наклз, довольно равнодушный к красоте, сообразил, что перед ним стоит изумительной прелести дама, нисколько не напоминающая куклу, которую ему доводилось встречать на балах.

Милинда, не переставая улыбаться, протянула магу руку для поцелуя. Прогрессивные и современные калладки за такое непременно бы заклеймили графиню ретроградкой. Наклз коснулся губами кончиков пальцев Милинды и снова ощутил запах жасмина.

– Рада, наконец, увидеть вас в нашем доме. Эвальд всегда отзывался о вас исключительно хорошо, - мягким контральто проговорила Милинда.

– Благодарю вас, графиня, что уделили время, - более-менее сносно мурлыкать Наклз при необходимости умел, но делать этого принципиально не стал. Маг отрешился от витающего в воздухе жасмина и перешел на свой обычный, отстраненно-вежливый тон. За таким тоном, в том числе, было удобно прятаться от роковых красавиц всех мастей, а Милинда, несмотря на демонстративно "уютный" и мирный вид, явно принадлежала к их породе.

Первое впечатление, которое производила Милинда Маэрлинг, было без малого сногсшибательным. Но где-то на задворках сознания у Наклза засела мысль, что в этой ослепительной красоте есть нечто неестественное.