– По-твоему, это разумно?

– Нет, наверно, нет.

Они еще посидели в тишине.

– Когда же это случилось?
– беспомощно спросил Боб.

– Не знаю, - ответила она.
– Этого никто никогда не знает. Уже сколько тысячелетий никто не знает и, по-моему, не узнает никогда. Люди либо любят друг друга, либо нет, и порой любовь возникает между теми, кому не надо бы любить друг друга. Не могу понять себя. Да и ты себя, конечно, тоже.

– Пожалуй, я пойду домой, - сказал он.

– Ты на меня не сердишься, нет?

– Ну что вы, нет, не могу я на вас сердиться.

– И еще одно. Я хочу, чтобы ты запомнил: жизнь всегда воздает сторицею. Всегда, не то невозможно было бы жить. Тебе сейчас худо, и мне тоже. Но потом непременно придет какая-то радость. Веришь?

– Хорошо бы.

– Поверь, это правда.

– Вот если бы...
– сказал он.

– Если бы что?

– Если бы вы меня подождали, - выпалил он.

– Десять лет?

– Мне тогда будет двадцать четыре.

– А мне тридцать четыре, и, наверное, я стану совсем другой. Нет, я думаю, это невозможно.

– А вы бы хотели?
– воскликнул он.

– Да, - тихо ответила она.
– Глупо это, и ничего бы из этого не вышло, но я очень, очень бы хотела...

Долго он сидел молча. И наконец сказал:

– Я вас никогда не забуду.

– Ты славно сказал, но этому не бывать, не так устроена жизнь. Ты забудешь.

– Никогда не забуду. Что-нибудь да придумаю, а только никогда вас не забуду, - сказал он.

Она поднялась и пошла вытирать доски.

– Я вам помогу, - сказал он.

– Нет-нет, - поспешно возразила она.
– Уходи, Боб, иди домой, и не надо больше мыть доски после уроков. Я поручу это Элен Стивенс.

Он вышел из школы. Во дворе обернулся напоследок и в окно еще раз увидел мисс Энн Тейлор - она стояла у доски, медленно стирала написанные мелом слова, рука двигалась вверх-вниз, вверх-вниз.

На следующей неделе он уехал из города и не был там шестнадцать лет. Жил он в каких-нибудь пятидесяти милях и все же ни разу не побывал в Гринтауне, но однажды весной, когда было ему уже под тридцать, вместе с женой по пути в Чикаго остановился в Гринтауне на один день.

Он оставил жену в гостинице, а сам пошел бродить по городу и наконец спросил про мисс Энн Тейлор, но сперва никто не мог ее вспомнить, а потом кто-то сказал:

– А, да, та хорошенькая учительница. Она умерла в тридцать шестом, вскоре после твоего отъезда.

Вышла ли она замуж? Нет, помнится, замужем не была.

После полудня он пошел на кладбище и отыскал ее могилу. "Энн Тейлор, родилась в 1910-м, умерла в 1936-м", - было написано на надгробном камне. И он подумал: двадцать шесть лет. Да ведь я теперь старше вас на три года, мисс Тейлор.

Позднее в тот день гринтаунцы видели, как жена Боба Сполдинга шла ему навстречу, шла под вязами и дубами, и все оборачивались и смотрели ей вслед - она шла, и по лицу ее скользили радужные тени; была она точно воплощение лета - дивные персики - среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью, в июньский зной. И то был один из считанных дней, когда в природе все в равновесии, точно кленовый лист, что недвижно парит под легкими дуновениями ветерка, один из тех дней, который, по общему мнению, должен бы называться именем жены Боба Сполдинга.