Женя обругала себя за столь непутёвые мысли – но ведь она спала, а во сне ещё и не такое привидеться может. Уж кому, как ни ей констатировать данность. Сейчас она благополучно умрёт и проснётся в неописуемом ужасе там, в своей реальности, от которой уже оскомина на языке, как и от таблеток, которых придётся наглотаться, чтобы переварить весь этот бред. Ещё держать ответ перед Целтиным, ведь он давно раскусил все её ужимки. Может и впрямь по ней больничная койка плачет? Да-да, та самая, «в комнате с белым потолком, с видом на надежду»...

Упор под боком внезапно пропал. Женя опомниться не успела, как плашмя рухнула на вытянутые руки, основательно приложившись грудью, так что свет в глазах померк на какое-то время. Проглотив боль, она заново приподнялась, уселась на корточки, принялась бестолково смотреть в чёрный провал, из которого на неё выглядывал медленно тающий фантом с безразличной бездной во взоре.

Перекушенная пополам решётка валялась в крови на полу у вздрагивающих коленок. Рядом поблескивал хромом болторез – Женя не сразу поняла, что может так бликовать в, по сути, кромешной тьме. Она снова бросила кратковременный взор на фантом – тот был еле различим, скорее поглощал, нежели излучал, – быстро оглянулась. Туннель, по которому они продвигались несколькими минутами ранее был наполнен нездоровым бордовым светом от мерцающих ламп аварийного освещения – когда, кем и почему они были включены, Женя не знала. Казалось, вот-вот, послышится топот ног военных и обслуживающего объект персонала, поднятых по тревоге.

За руку дёрнули, не позволив домыслить; Женя вскрикнула, на силу успела вжать голову в плечи – не среагируй она столь оперативно, запросто бы въехала лбом в бетонную перегородку, что, возможно, было бы лучшим вариантом, особенно если учесть, что поджидало дальше, в том месте, куда вело существо.

Передвигаться на четвереньках – точнее ползти на трёх конечностях, придурковато высунув правую руку вперёд, казалось немыслимым. Спина уже давно огрызалась на всяческие резкие телодвижения огульной болью; приходилось останавливаться и ждать, пока не прекратится спазм в нагруженной пояснице. Вместо позвоночника, такое ощущение, воткнули стальной кол – Женя не была уверена, что сумеет выпрямится, пригрезься им заново пешая прогулка. Коленки и локоток левой руки протёрты до дыр, и тут уж без всяких «такое ощущение» и «скорее всего». Одним словом, эмоциональная палитра в груди смешалась самая агрессивная – основными компонентами были кислоты и соли, – так что Женя даже престала думать на тот счёт, каким образом ей удалось искромсать решётку, умудрившись при этом не отсобачить вместе с прутками правую руку. Признаться честно, плевать. Поскорее бы эта садистская прогулка уже закончилась. Боль достала. И эта вонь...

Женя опомнилась, только когда заползла в бесформенное скопище из тающих фантомов; сразу же зажмурилась, попыталась задержать дыхание. Последнее не получилось, уж больно основательно она пыхтела, а последние метры ползком – уж только что не коптила, под стать двойникам чудища. Полностью дезориентированная в пространстве, Женя уверовала, что знает, как люди задыхаются во сне: вот именно так, зажмурившись, силясь задержать дыхание. И если задерживать дыхание – ещё не верх безумия, то жмуриться нельзя ни при каких обстоятельствах, поскольку закрытие глаз в реальности приводит к попаданию в сон; закрытие глаз во сне отправляет вас и вовсе в тьму тараканью, откуда уже не выбраться просто так, сильно испугавшись или ущипнув себя за руку!

Женя чуть не рассмеялась, но глаза всё же открыла.

Теперь она восседала в позе лотоса, задрав правую руку вверх. Потолок пропал, стены отступили, над головой клубилась мгла – по всему шахта, или что-то сродни ей. На расстоянии вытянутой руки виднеются скобы лестницы, ведущей вверх, туда, где продолжают множиться и исчезать фантомы беспокойного существа.

Женя кое-как поднялась; желание поскорее сдохнуть, назло этому настырному гаду, так и не отпало. Но любопытство всё же перевесило, и она ступила к лестнице. Всё ещё не понимая, как получится карабкаться с одной рукой, Женя прикоснулась к скобе... То, что произошло дальше, Женя никак не ожидала.

Пальцы прилипли к металлу, потеряли чувствительность. Запястье обожгло, только не жаром, а нестерпимым холодом – лестница оказалась абсолютно ледяной, словно вела сквозь безвоздушное пространство в соседнюю галактику, а может быть, и вовсе, в другую вселенную!

Испугаться Женя не смогла, как ни настаивало подсознание. Происходящее с самого начала выглядело противоречиво и несуразно. Её окружили абстракции, а иллюзорный мир сна сделался чем-то под стать матрице. Если в реальном мире мы привыкли верить фактам и всюду ищем логику, то здесь резонно уповать на парадоксы, а вместо логики искать ту самую иллюзию. Возможно, именно она прольёт свет на истину.

Женя поняла, что оказалась в плену аллегорий. Художественно представление доступного для восприятия мира в её голове исказилось. Понятия и образы в своём первоначальном виде утратили смысл. Наверное, именно такой созерцает действительность психически нездоровый человек. Зеркально отображённой. Социально видоизменённой. Подёрнутой налётом чего-то чужеродного... Того самого, что раскрывает леденящие объятия, встречая всякого индивида после «физической» смерти. Но вот только, зачем?

Высвободить руку не получилось, и Женя дёрнулась вверх, куда тянули выворачивая кисть другой руки. Самым непостижимым образом она сорвалась вниз... Нет, это не было падением в прямом смысле этого слова. Она точно повисла в безвоздушном пространстве, ничего не касаясь – осталось только прикосновение клешни к истерзанному запястью. Скобы лестницы тоже пропали, как не было вокруг никого и ничего.

Женя мотнула головой – на миг ей показалось, что она видит звёзды. Нет, не те блямбы, что висят у каждого из нас над головой в тёмное время суток; россыпь, похожую на молоко млечного пути, какую изображают на фотоснимках, посредством отображения того или иного спектра волн – ведь в живую, примитивным человеческим зрением, не уловить даже толике первозданной красоты мироздания, такой, какой она была создана изначально. Женя невольно взмахнула свободной рукой, которую больше не обжигал холод, взбрыкнула ногами, словно и впрямь погрузилась в молочную субстанцию, даже на всякий случай снова задержала дыхание – ничего, абсолютно никаких чувств, как будто нейроны в её голове остановились. Такое ощущение, она наконец избавилась от бренной телесной оболочки. Избавилась, а значит и впрямь закончила земной путь, умерев.