— Ваше Императорское Величество, — сердце тревожно забилось, понимая, что они одни в зале. Чтобы скрыть испуг, Амалия склонилась в глубоком реверансе и заметила еще одну бутылку, пустую, лежащую около ступеней. Девушка невольно вскинула глаза на мужчину, смотревшего на нее с какой— то мрачной решимостью.

— Контесса, встаньте! — Рудольф даже не попытался выпрямиться, лишь сделал несколько глотков, — Я же просил оставить эти формальности!

— Простите… — тихо сказала она и поспешно добавила, — Ваше Императорское Величество.

Император скривился, точно от оскомины.

— Вы неисправимы! Что вы вообще здесь делаете?

— Я? — почему— то признаться, что заблудилась, было стыдно, — Я просто решила осмотреть парадные залы дворца, пока здесь никого нет…

— А здесь оказался я… Справляющий поминки… по дяде Францу…он ведь был моим дядей, впрочем, вы это знаете… — снова несколько глотков, пустая бутылка покатилась по ступеням, мужчина тяжело поднялся и протянул руку — Поднимайтесь, присаживайтесь! Вам тоже пора привыкать!

— Спасибо. Возможно, в другой раз, — заученные фразы сами срывались с губ, — Амалия попятилась, но Рудольф был быстрее. Он вскочил, на удивление быстро сбежал со ступеней и подошел к девушке вплотную:

— Пытаетесь ускользнуть от меня?

Он слегка пошатывался, запах коньяка смешивался с запахом дорого одеколона.

— Вы пьяны? — ахнула Амалия, пытаясь сообразить, что ей делать. Правила поведения строжайше запрещали девушкам оставаться наедине с пьяными мужчинами, поскольку последствия могут быть непоправимы.

— Да, — Рудольф кивнул так, что светлые пряди упали ему на глаза, придав его лицу какое— то мальчишеское выражение — У Эдмунда был коньяк, он дал его мне, и я напился. Еще в карете.

— Зачем?

— Надо же было как— то… отпраздновать… — он зло усмехнулся, — Император умер, да здравствует Император… Это говорили в Парламенте… — он оглянулся, заметил пустую бутылку и скривился, — Почему они принесли мне только одну бутылку? Я же протрезвею, пока доберусь до своей спальни! Фриш!!!

— Ваше Величество, может быть, вам не стоит… — попыталась увещевать его девушка, но он отмахнулся:

— Ну хоть вы не указывайте, что мне делать!

— Как вам будет угодно, — она обронила это холодно и повернулась, намереваясь уйти, но император ухватил ее за руку:

— Постойте, я снова обидел вас, верно?

— Нет, что вы! — она решила, что отрицание поможет сбежать, но хватка не разжалась.

— Обидел… — пробормотал мужчина, разговаривая, скорее с самим собой, — И вы ненавидите меня?

Девушка вздрогнула, вспомнив свои опрометчивые слова, сказанные в приемной.

— Вам показалось, — торопливо проговорила она.

— Нет, ненавидите… — император зло усмехнулся, — Как и все эти…

Он кивнул головой в сторону двери, затем вновь посмотрел на Амалию, на этот раз задумчиво:

— Меня ненавидит красивая девушка…И что же теперь делать? Может быть…

Прежде, чем она успела воспротивиться, Рудольф резко схватил ее за талию, привлекая к себе. Одна рука скользнула по шее вверх, удерживая за затылок, девушка попыталась вырваться, но не смогла. Бирюзовые глаза приближались. Словно завороженная, Амалия смотрела в них, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Она знала, что ей надо сопротивляться и закричать, но не могла издать ни звука.

Мягкие губы едва заметно коснулись ее губ, она успела уловить аромат спиртного, а затем вдруг тиски, сжимающие ее талию, разжались.

На дрожащих ногах девушка отпрянула, с тревогой всматриваясь в лицо своего мучителя. На его губах была загадочная улыбка. В какой— то момент, у девушки закралось подозрение, что Рудольф не так уж и пьян, но она предпочла отбросить его. Какая разница, пьян император или трезв, его поведение было просто возмутительно. Странно только, что вместо праведной ярости Амалия испытывала лишь смущение и еще немного, и в этом следовало признаться самой себе, разочарование от того, что поцелуй не состоялся.

— Почему? — только и спросила она, голос звучал очень тихо. Император, казалось, наслаждался её изумлением:

— Почему я собирался поцеловать вас? Или почему я этого не сделал?

Опомнившись, она взмахнула рукой, пресекая возможные возражения.

— Неважно. Это не должно повториться.

Рудольф расхохотался.

— Амалия, — он произнес это имя, словно пробуя его на вкус, — Если вы останетесь и станете моей женой, то нам придется это повторить… и не только это! Уверяю вас, вам это понравиться…