Отреагировала она не очень, ибо сидела на кухне и тихо-мирно попивала кофе (даже слишком тихо), когда я вкатилась туда с чемоданом и боевым настроем.

— Ой, а чего вы не на работе? — потупилась.

— Взяли денек, чтобы кое в чем разобраться. — Денис почесал в затылке. — А ты почему здесь с чемоданом?

Алекс усадил меня за стол и критически оглядел, выискивая что-то, понятное ему одному.

— Да я решила на время съехать от Фирсанова, — потупилась ещё сильнее, потому что Денис и Алекс издали одинаковое «Что?!!» — Ну, обдумать всё, решить, как жить дальше.

— Вы поговорили с Игнатом? — Алекс присел передо мной на корточки.

— Практически, — кивнула я. — Но это запутало нас ещё сильнее. Теперь мне кажется, что мы полюбили друг друга и поэтому расстанемся.

Алекс попытался ещё что-то сказать, но Денис положил руку ему на плечо:

— Разреши мне самому объяснить сестре, почему она ненормальная и умрет от одиночества, окруженная двадцатью кошками?

Его партнер кивнул и сел за стол, с невозмутимым видом попивая кофе, а я впервые за долгое время разрыдалась на груди у брата.

— Я запуталась. Сегодня призналась Игнату в любви, а теперь мне кажется, что не только не люблю его, но и ненавижу за то, что он отобрал у меня свободу.

— Тяжелый случай. — Денис погладил меня по волосам. — Перестань причинять ему боль. Люби и будь любимой, в конце-то концов.

— Легко сказать... — Я прикрыла веки, окончательно утомившись от собственных переживаний.

— Сделать ещё легче.

— Я надеюсь, ты вернешься к Игнату до полнолуния? — всё-таки не выдержал и вклинился Алекс. — Ты ведь не забыла о вашей связи?

О нет! Он опять за своё. Алекс считал меня чуть ли не символом веры в лучшее для всех оборотней, что были лишены стражей. Ибо если Фирсанов Игнат нашел своего, то и другие смогут.

Кроме того, мы постоянно обсуждали, будут ли какие-то особенности у нашего ребенка из-за того, что он рожден от союза оборотня и стража? До сих пор историй об этом не было, ибо стражей и так можно было пересчитать по пальцам, а уж семей они с оборотнями никогда не строили.

— Не забыла, я крута как супергерой, ибо облегчаю его обращения.

— Не смешно. — Алекс покачал головой. — Ему будет трудно без тебя физически. Не лишай его стража из-за своих прихотей.

— Алекс, не лезь ты к ней, — взмолился Денис, и его партнер тотчас хмуро насупился. — Кира — взрослая девочка, она постарается разобрать сама со своими тараканами и уж точно не предаст Игната.

Я кивнула.

Ребята ещё не знали, что я уже его предала.

***

Предчувствие неотвратимого настигло Фирсанова Игната по пути с работы, где он задержался допоздна. Когда он входил в тихий дом, то поджилками чуял: что-то не так. В гостиной горел свет, но Киры не было, зато сестра сидела на диване и, попивая вино из бутылки, крутила в руках какое-то письмо.

— Кира ушла, — заявила Ирина вместо приветствия.

— Куда? — не понял Игнат, озираясь по сторонам.

— Видимо, уехала к себе. Запуталась в себе и пообещала не глупить. Почему-то мне кажется, что она не планирует возвращаться. На.

Одновременно она передела ему и бутылку, и изрядно помятое письмо, которое Игнат перечитал трижды перед тем, как скомкать и бросить на пол. От бессильной ярости его всего колотило дрожь, но он нашел в себе силы не рвануть сейчас же к Кире, чтобы трясти её за плечи до тех пор, пока из хорошенькой головы вывалится вся дурь.

— Когда-нибудь я её убью, — простонал Игнат обреченно.

— Пей, — посоветовала Ирина.

Часть 2. Глава 4. Прочь из моей головы

Бывает, смотришь на человека и явственно представляешь, как у вас с ним всё складывается. Видишь его рядом с собой. Готов выделить для него место не только в гардеробной, но и в своей судьбе. Ты, конечно, до последнего сопротивляешься, но эта картинка — совместного будущего — никуда не исчезает.

А бывает наоборот: ты смотришь на человека, и всё в тебе отторгает ваше единение. Нет, я пытался. Выдумывал какие-то планы. Пытался договориться. Злился, конфликтовал, но мирился и раз за разом шел на диалог. Потому что понимал: нас объединяет нечто большее, чем страсть.

Увы, Кира отказывалась сближаться.

Полгода мы притирались с ней, сглаживали острые углы. Мы ломали наш карточный домик неоднократно, но находили в себе силы выстроить его заново. Мне нравилось, что Кира не была похожа ни на одну девушку, что окружали меня годами. Одинаковые платья, челки, солнцезащитные очки — я путался в них, переставал запоминать имена.

Кира изначально показала свой строптивый характер. Единственная в своем роде. Необходимая. Она тоже была зверем, пусть и другого рода. Мне нравилось бороться с ней за право первенства, громить дом в моменты близости, потому что ни я, ни она не могли уступить друг другу.