Шрифт:
Регистраторша, наблюдавшая за всем этим, извиняющеся поклонилась ей.
— Ам, мне… Мне жаль…
— Пффф. Будто бы мне не плевать. Я ведь уже говорила тебе, не думаю я о нём в таком ключе. — Высшая Эльфийка Лучница утончённо попивала свой напиток, глядя на Регистраторшу. — Эй, — сказала она.
— Да?
— Хорошая вышла фразочка: «Планы, не связанные с гоблинами?» Можно её позаимствовать?
Когда Убийца Гоблинов вышел из Гильдии, его окружил сладкий аромат.
«Что это за запах?..»
И пока он удивлялся, поток прохладного воздуха унёс этот запах прочь.
Пока солнце садилось, тепло дня исчезало так быстро, будто бы его и вовсе здесь не было.
Приближалась ночь. Он уставился в холодное небо, усыпанное звёздами.
Две луны, так и намекающие о богатом урожае, мерцали светом, почему-то казавшимся каким-то металлическим, неорганическим.
— Хм.
На улице уже стояла осень.
Но для него это мало что значило.
После урожая количество гоблинских набегов на деревни наверняка увеличится.
У него был стиль сражения, идеально подходящий для весны, такие же имелись для зимы, для лета и, конечно же, для осени.
Он осмотрел тихие улицы.
Вывески и вымпелы раскачивались будто бы в предвкушении фестиваля и наряду с деревянными башнями создавали целую сеть теней на земле. Идя вперёд, Убийца Гоблинов перемещался между ними.
Он прекрасно знал эти улицы, но каждый раз, когда он проходил мимо тени, его рука инстинктивно сжималась в кулак.
Возможно, в этой тьме ничего и не таилось. Но гоблины могли появиться в любое время и в любом месте.
Не все подготовительные меры были полезны, но никто не мог быть слишком готовым.
Это был один из самых дорогих постулатов для Убийцы Гоблинов.
— Ох, вот ты где!
Так в звук его шагов вмешался неожиданный, но крайне знакомый голос.
Яркое, дружелюбное приветствие не особо подходило тьме ночи — хотя, быть может, ему как раз был нужен свет.
— Ох, — сказал Убийца Гоблинов. — Ты пришла встретить меня?
Разумеется, это была Пастушка.
— Хех-хех! — С улыбкой на лице и подпрыгивающей грудью она быстрыми шажками приблизилась к нему. — Хотела бы я сказать, что это так. Просто так вышло, что я в это время была в городе. Знаешь, работа и всё такое.
— Вот как?
— Ага, ещё как. — Она уверенно кивнула. Взгляд, скрытый за стальным шлемом, пристально следовал за ней.
— Доставка?
— Неа. — Пастушка покачала своей головой. — Переговоры с клиентом. Дядюшка сказал мне разобраться с ним, чтобы я научилась ещё и деловой стороне нашего дела.
— Вот как? — сказал он вновь, кивая.
Солнце ушло за горизонт, и тьма города оставила их двоих в кромешной черноте. Улица снаружи городских врат была ещё более тёмной и одинокой.
— ...Пойдём домой?
— Ага, пошли.
И они отправились в путь, шагая точно друг за другом.
Они следовали за своими тенями, всё растущих и растущих на каменных плитах, и тихо шли домой.
Не торопясь, но и не шагая, забыв обо всём на свете.
Отсутствие разговора не беспокоило их. Иногда оно было довольно приятным.
— Ах…
С лёгким фшууух холодный ветер подул вновь и принёс на своих крыльях приятный аромат.
Убийца Гоблинов никак не вспомнить, о чём же он ему напоминал.
Одинокий цветочный лепесток танцевал в воздухе, сопровождая прохладный ветерок и запах.
Убийца Гоблинов посмотрел наверх. Он увидел дерево, покрытое золотыми цветами.
— Ох, это же османтус душистый 4 . — Пастушка глазами последовала наверх за его взглядом, рукой прикрывая себе глаза, ибо яркость цветков ослепляла. — Он уже расцвёл. Полагаю, он как раз в разгаре своего сезона.
Это был аромат цветов.
— Так вот оно что, — пробормотал Убийца Гоблинов, теперь он понял, откуда исходил этот аромат.
4
Red: Примерно оливковое дерево, только цветки у него напоминают цветки сирени, но жёлтого (иногда рыжего...как свет ляжет) цвета. Плод не чёрный, а тёмно-фиолетовый (примерно как у сливы). Короче, красивая оливка. В наше время используется как добавка для чая, ибо у цветков слабый вкус, который не испортит вкус самого чая и не перебьёт его, а вот аромат очень мощный и можкт придать приятный запах не особо пахнущим сортам чая.
Странно, но оправа из бледно-жёлтых цветов даже холодную луну заставляла сиять тёплым светом.
Только начав уходить, он почувствовал, как нечто нежное коснулось его левой руки.
Пастушка сжала его облачённую в перчатку руку своей рукой.
Она покраснела настолько, что это было видно даже в это время суток, и слегка отвела взгляд.
— В смысле… Опасно ведь ходить задрав голову в небеса. Те… Темно же.
— …
— Прости. Я?..
Она украдкой взглянула на его лицо, пытаясь понять, как же ей воспринимать его молчание.