– Но мы ведь отмылись в шторме и…

– Это не акула, ты сам говорил. Акула давно отстала бы. Но харибда запомнила вкус зелья и запомнила, откуда оно упало. Ты понимаешь, что это значит, дядюшка?

Абордажный голем со скрежетом развел и свел руки. Намерзающий на панцире лед лишал его подвижности.

– Ни черта не понимаю, рыбеха.

Корди захотелось улыбнуться, но губы слишком замерзли.

– Это означает, что у нее есть разум.

– Что с того?

Корди нетерпеливо топнула ногой по палубе. Получилось не очень убедительно, но хотя бы примороженным пальцам на какое-то время вернулась чувствительность.

– Магия и разум! Лучшие ведьмы Унии годами спорят о том, может ли разум возникнуть сам собой, в переплетении случайных чар! Даже не представляешь, какие споры бушевали! Одни утверждали, что это невозможно, как невозможно представить, что капли дождя нарисуют на палубе контур человеческого портрета. А другие кричали, что когда чары нахлестываются друг на друга с бесконечным переусложнением, рано или поздно процесс взаимодействия станет так сложен, что в нем сами собой возникнут условно мыслящие структуры!..

Забывшись, Корди сама не заметила, что использует слова, которых, как она думала, даже не помнит. Оказалось, помнит. Не хуже, чем запах мела и пустые гулкие коридоры. И форменное платье с колючим накрахмаленным воротником. И лицо госпожи ректора, висящее в пустоте перед ней…

– Ты этого всего в обычном приюте нахваталась?

Опомнившись, Корди обнаружила, что Дядюшка Крунч внимательно разглядывает ее своими линзами. Тронутые изморозью, они выглядели не очень-то дружелюбно, даже подозрительно.

Корди попыталась издать непринужденный смешок.

– Слово здесь, слово там… Никогда не знаешь, чего ветер на хвосте принесет, так ведь?

К ее облегчению, абордажный голем не стал излишне сосредотачиваться на ее словах. Возможно, у него были более серьезные проблемы, чем болтовня юной ведьмы. Например, нагоняющее корабль чудовище…

– А я, стало быть, не разумный, а?

От его скрипучей усмешки Корди стало стыдно.

– Ты – это совсем другое… - пробормотала она, - Тебя таким и замышляли. «Малефакс» вон тоже разумный… иногда. Но вас обоих специально такими сделали, наложили определенные сложные чары, сформировали характер, рефлексы, мышление…

– Сформировали, значит…

Впервые за два года, проведенные на борту «Воблы», Корди не понимала, с каким выражением это произнес Дядюшка Крунч. Его голос, лишенный человеческих интонаций, хриплый и перемежающийся скрежетом поршней, не так-то просто было разобрать, но раньше ей всегда это удавалось. Несмотря на то, что Дядюшка Крунч вечно старался выглядеть суровым и самоуверенным, она знала, как много на самом деле у этого механического голоса оттенков и звучаний. Но сейчас…

– Я ведь рассказывал тебе истории про Восточного Хуракана и пиратскую жизнь, а, рыбеха?

– Еще как! – поспешила подтвердить ведьма, - Целую кучу.

– Но я никогда не рассказывал о том, как поступил к нему на службу, верно?

Корди смутилась, сама не зная, отчего. Будь вокруг не так холодно, она сорвала бы шляпу и теребила ее в руках – иногда это помогало вернуть уверенность.

– Не рассказывал, - согласилась она, - Но мы думали, что когда-нибудь расскажешь.

Голем медленно кивнул.

– Рано или поздно расскажу. И тебе и Ринриетте и прочим…

– Мы подумали… То есть, мы со Шму думали, что ты и сам мог этого не помнить. Раз Восточный Хуракан стер тебе память о последнем рейсе, он мог и ту тоже стереть, правда ведь?

– Только не об этом, рыбеха. Когда-нибудь я расскажу и эту историю. Тебе, Ринриетте, Шму и… прочим. Дело в том, что это непростая история. И каждый раз, когда я хочу к ней подступиться… Неважно. Так до чего ты додумалась?

Несмотря на то, что Корди распирало от мыслей и слов, она не сразу вспомнила, что именно хотела сказать. Иногда Дядюшка Крунч ведет себя немного странно, подумалось ей. Как в такие моменты. Мало кто это замечает, по крайней мере, Ринни не замечает точно. Для нее он всего лишь преданный ее деду слуга, что-то вроде камердинера, наставника и защитника, надежный и хорошо функционирующий механизм. Который, подобно всем старым механизмам, отличается нравом сварливого старика. Но у Ринни много хлопот, особенно в последнее время. Едва ли она замечает, что время от времени за потрепанной лицевой броней абордажного голема мелькает что-то, не умещающееся в образ ворчливого, но простодушного старого пирата.

Но сейчас у нее не было времени предаваться подобным мыслям.

– Получается так, что беспорядочная куча магии все-таки может создать разум, - затараторила она, - Просто кусочки чар, сплетаясь самым разным образом, создают что-то, что может думать. Может, не очень хорошо или не очень быстро, но может! Только что Марево создало что-то думающее! Не просто летающий желудок, как прочие акулы, а что-то, что умеет хоть и со скрипом, но соображать. Ему понравилось зелье и оно надеется найти еще больше, если раздавит «Воблу»!