– Тридцать три пассата нам в грот! Уж этой штуке мы найдем применение! За трое суток!.. Зная наперед расписание ветров, «Вобла» станет королевой воздуха! Не такая уж ты и дурная рыбешка, как я думал, а!

– Предсказывать-то оно предсказывает, - кисло заметил Тренч, - Только попробуй понять.

– Это как? – насторожился дядюшка Крунч.

Вместо ответа Тренч взял предсказатель ветра и резко его встряхнул. Тот с полминуты жужжал разными голосами, а потом разразился пронзительным писком, то шипящим, то оглушительным настолько, что Алая Шельма поспешно заткнула уши.

– Интересные звуки, - заметил дядюшка Крунч, подкручивая несуществующий ус, - Похожие на моей памяти производил один охрипший пьяный парень с волынкой, свесившийся за борт во время сильной качки. Это было предсказание? Как его расшифровать?

Тренч пожал плечами.

– Если бы я это знал, сейчас уже был бы губернатором собственного острова.

Голем досадливо крякнул.

– Металлолом!

– Я же вас предупреждал. Мои штуки не всегда работают. А иногда работают так, что от этого нет никакого толку.

– Впору показывать их на ярмарке в Гангуте. И тебя заодно с ними. Что там дальше?

Тренч отложил предсказатель погоды и взял следующую штуку, миниатюрную и похожую на украшенный хитрой резьбой перстень.

– Снимает головную боль.

– Наверно, весьма паршиво снимает.

– Нет, начисто.

– В таком случае, и тут есть какая-то загвоздка, а?

– Вместо головной боли получается зубная.

– Да ты, парень, зарываешь свой талант в облака…

Тренч взял со стола очередную штуковину. Эта была похожа на тетраэдр, грани которого были сработаны из дерева, железа и камня.

– Это мой философский камень.

– Превращает свинец в золото? – вскинулась Алая Шельма.

– Пока что только золото в свинец.

Невнятно выругавшись, капитанесса подняла свою треуголку и нахлобучила на голову.

– Да, с таким техником, как ты, в небе не пропадешь. Давай уже посмотрим и остальное.

Они посмотрели.

Устройство, похожее на свирель из меди, чье излучение заставляло фруктовый планктон кружить в воздухе определенным образом, выписывая геометрические фигуры. Громоздкую тубу, оказавшуюся фонарем и издающую ослепительный свет, но только лишь солнечным днем, в темноте совершенно бесполезную. Медузоподобную сферу, которая позволяла придавать яблокам вкус сушеной корюшки.

Штук в котомке Тренча было много, и всякий раз, когда он демонстрировал одну из них, лицо Алой Шельмы вытягивалось еще больше, а дядюшка Крунч лишь гулко хлопал себя по лбу металлической пятерней и ругался как старый матрос.

– Все это бесполезный хлам, - подвела итог капитанесса, разглядывая свой заваленный «штуками» стол, - Твои механизмы могут пригодиться разве что для какого-нибудь ярмарочного балагана, но на борту корабля совершенно никчемны.

– А я что говорил? – кисло заметил Тренч, ни на кого не глядя.

– Кажется, я начинаю догадываться. Не из-за них ли тебя отправили в Шарнхорст на виселицу?

– Из-за них.

Алая Шельма ухмыльнулась.

– Ну и что же ты сделал? Неправильно предсказал четверг? Выдернул все гвозди в губернаторском доме? Или что-то еще более страшное?

Тренч ссутулился.

– Это уж мое дело.

– Колючая рыбешка, - хохотнул дядюшка Крунч, но вполне добродушно, - Не хочет говорить. При его талантах это и неудивительно. Ну а нам-то что с тобой делать, рыба-инженер?

Тренч метнул в абордажного голема злой взгляд. Но броня того способна была выдержать и залп картечи в упор, один взгляд, пусть даже такой, не оставил на ее пластинах и следа.

– Мне плевать. Бросьте за борт. Или что вы там хотели сделать.

Сейчас ему и в самом деле было безразлично, что они скажут. Он чувствовал себя безмерно уставшим и опустошенным, как небоход после бесконечной, растянувшейся на много дней вахты, когда усталость и отупение превращают человека в подобие не способной ни чувствовать, ни рассуждать деревянной балки. Не хочется ничего, только лишь чтобы все закончилось. Хочется подчиниться ветру и отдать себя на его волю. И все равно, в каком направлении он дует.

Сейчас его и выкинут, без сомнения. Только круглый дурак будет держать на борту корабля столь бесполезное, а пожалуй, что и опасное, существо. Алая Шельма не была похожа на дуру. Немного легкомысленная – возможно. Но отнюдь не дура. Как и все пиратские капитаны, она хорошо знает, что полагается делать с бесполезным хламом, за который нельзя получить хотя бы монеты.

Алая Шельма и дядюшка Крунч вновь переглянулись. В этот раз они выглядели немного озадаченными.

– Это капитанессе решать, - прогудел голем, - Она вершит закон на этом корабле. Что скажешь, Ринриетта?