Габерон благодушно усмехнулся, не изъявляя желания спорить.

– Значит, я обвиняюсь в том, что спас свою голову – и голову своего капитана заодно? Ладно, допустим. Но Шму? И Корди?

Корди начала было снова всхлипывать, но вдруг остановилась, слезы не успели выплеснуться из глаз. Алая Шельма не могла знать, отчего, а Дядюшка Крунч видел – это Тренч, выпустив свою шестеренку, осторожно сжал пальцами ладонь ведьмы под столом. И несмотря на то, что пальцы у него были черны от смазки, это каким-то образом сработало. Хоть на что-то ты годен, рыба-инженер…

– Корди ты тоже обвинишь в том, что она слишком много знает? – язвительно поинтересовался Габерон.

– Только в том, что она не та, за кого себя выдает. Ты ведь никогда не была в сиротском приюте на Эклипсе, верно?

Сырная Ведьма промолчала, глядя на носки ботинок и тихо всхлипывая.

– Твой дар с изъяном, но я кое-что знаю о ведьмах. Отточить подобным образом искусство моллекулярной трансформации немыслимо в детском приюте. Это значит, у тебя были хорошие учителя. И учили они тебя не только магическим фокусам. Твое воспитание, твоя речь, твое знание королевских портретов, наконец… Ты тоже попала на мой корабль обманом.

Габерон презрительно фыркнул:

– Паршивые же времена наступают в Унии, если подобных подозрений хватает законнику для того, чтоб обвинить человека в измене! В этих доказательствах больше выдумки, чем в рассказах Дядюшки Крунча о былых временах!

– Это не доказательства, - холодно обронила Ринриетта, не глядя в его сторону, - Это то, что побудило меня заняться их сбором. «Малефакс»!

– Да, прелестная капитанесса, - покорно отозвался гомункул. В его голосе не слышалось привычного сарказма, - Что прикажете?

– Сообщи им то, что мы выяснили.

Гомункул откашлялся – еще одно совершенно ненужное звуковое колебание.

– Десять дней назад капитанесса приказала мне поднять все сообщения, когда-либо отправленные Габероном и Корди по магическим каналам. За все время их службы.

Дядюшка Крунч заметил, как переменилось лицо главного канонира.

– О Роза! Да мы отправляем десятки сообщений в месяц! Извещения о швартовке островным наблюдателям, запросы, метео-сводка, уточнение курса, болтовня с другими экипажами, грязные шуточки, в конце концов…

– Обычно – да, - бесстрастно согласился гомункул, - Но ты ведь знаешь, что иногда произнесенные в определенной последовательности слова обозначают несколько большее, чем предполагаемое контекстом?

– Код? – Тренч вновь принялся напряженно катать свою шестерню по столешнице, - Ты говоришь о коде?

– Совершенно верно. Габерон хорошо знает, что такое коды, не так ли? К сожалению, как выяснилось, не только один Габерон.

– Это… бессмысленно.

Из голоса гомункула пропало всякое подобие человеческих интонаций, отчего он стал бездушен и строг, как чеканные строки адмиральских приказов.

– У меня есть специальные алгоритмы для определения скрытого смысла в сообщениях. Я никогда прежде не использовал их, но после приказа капитанессы… Я вынужден был провести тщательную проверку. И результаты ее мне не понравились.

– Ты хочешь сказать, что действительно нашел код?

– Да. Я вычленил определенные последовательности слов и символов, которые случайному наблюдателю могли бы показаться сленговыми словечками, бессмысленными выражениями или опечатками, но в совокупности… Без сомнения, это были тайные сообщения. Отправленные с борта «Воблы» при моем невольном участии.

– Ну и с кем же они болтали на этом тайном языке? – спросил бортинженер.

– У их сообщений не было одного конкретного адресата. Они уходили в магический эфир, перехватывались там другими гомункулами и отправлялись дальше, иногда разбиваясь на части, смешиваясь и меняя направление. Такой принцип называется «Блесна». Его иногда используют военные шифровальщики, чтоб не дать подслушивающему противнику понять, куда именно ушло сообщение. Сложный метод, требующий опытных гомункулов-слухачей, которые потом вылавливают из магического эфира осколки сообщения, идущие по определенным каналам. Сигнал шел по невидимым ветрам, отражаясь, искажаясь, вновь и вновь транслируясь… Конечной его точки мне выявить не удалось.

Тренч молчал несколько секунд, усваивая информацию. Он редко принимал оживленное участие в разговорах, но Дядюшка Крунч знал, что голова у рыбы-инженера работает как надо. Поэтому он не сомневался, что следующий вопрос Тренча будет по делу.

– Что было в этом коде?

– Курс, - коротко ответил гомункул, - Курс «Воблы» вплоть до мельчайших деталей. Наши направления, высоты, ветра… Не знаю, кому предназначались эти сводки, но при желании он мог бы отмечать на карте наше положение не хуже меня или капитанессы.