Ринриетта провожала его взглядом без улыбки. И едва заметно вздрогнула, когда он замер на пороге штурманской.

– Ринни… - покатав пулю в пальцах, он ловко спрятал ее в карман, - Могу я тебя кое о чем попросить?

– Можешь, - холодно ответила она.

– Не трогай девчонок. Ссади меня, пусть даже без еды и пороха. А я расскажу все, что знаю. Как тебе такой уговор? Едва ли к концу моего рассказа ты станешь счастливее, чем в начале. Но больше мне, видишь ли, платить нечем.

Дядюшка Крунч надеялся, что щеки капитанессы хоть немного порозовеют. Но те остались бледными, как холодное рассветное небо.

– Никаких уговоров с предателями, - ответила она, - В шлюпке вас будет трое. Я дам вам время собрать вещи. Но ровно через час вы все должны быть на верхней палубе. Шлюпка отправится без опоздания.

Канонир вздохнул и вдруг фамильярно подмигнул ей:

– В таком случае позаботьтесь о моих пушках, капитанесса, сэр. Они привыкли к ласке.

* * *

Единственными обитателями здешнего неба на высоте в пять тысяч футов были ветра. Подобно стае прытких хищников они наскакивали на борта «Воблы», словно шутя пытаясь повалить ее, но баркентина лишь сердито поскрипывала, едва наклоняясь – силы были слишком неравны. Будь ветер баллов на семь-восемь выше, ему мог представиться такой шанс, но сейчас, когда балластные цистерны были под завязку наполнены водой, «Вобла» казалась грузной рыбиной, которой нипочем даже самые сердитые слуги Розы.

Дядюшка Крунч разглядывал облака, стоя на квартердеке. Облака были разные, но по большей части вытянутые, скользящие друг за другом. Здесь, на высоте в пять тысяч футов, редко увидишь иные.

Его всегда удивляло то, как люди способны угадывать в контурах облаков фигуры. Сам он, сколько ни смотрел в небо, не видел ничего, кроме строгих геометрических форм. Ничего не поделаешь. Наверно, проще небоходу всю жизнь прожить под землей, в толще острова, чем абордажному голему овладеть этим искусством. Да и куда ему, на старости лет…

На горизонте появилось мутное пятно, спустя несколько минут превратившееся в ската. Глядя в небо безразличным взглядом больших выпуклых глаз, скат прошел над мачтами «Воблы», едва не задев клотик грота хвостом и, внезапно извернувшись, описал вокруг баркентины несколько неспешных кругов. Дядюшка Крунч фокусировал на нем линзы до тех пор, пока небесному бродяге не надоело общество старого корабля. Иногда ему казалось, что в людях он понимает не больше, чем этот скат, увидевший двуногих существ впервые в жизни среди облаков и тут же про них забывший.

Внутри, за стальной грудиной, что-то саднило. Начало саднить с самого утра и все не отпускало. Должно быть, что-то с главным валом. Время от времени сквозь прорехи в некогда монолитной броне внутрь проникал всякий сор, пеньковые волокна да древесные опилки. Надо бы снять панцирь и попросить Тренча как следует поорудовать щеткой и масленкой…

На квартердек Дядюшка Крунч вышел, надеясь переговорить с Ринриеттой с глазу на глаз. Но она его перехитрила – капитанский мостик был пуст. Бесцеремонно вызванный «Малефакс» был мрачен и не словоохотлив. Покинув штурманскую, капитанесса изволила пройти в свою каюту и заперлась там, строго-настрого приказав не тревожить ее до отправления шлюпки.

Дядюшка Крунч рассердился так, что едва не раздробил лапой кусок планшира.

Она знала. Знала, что он попытается переубедить ее – и нарочно скрылась. Ох, Ринриетта… Что же ты творишь в этот раз? Сможет ли Роза тебя вразумить, раз это не удалось старому абордажному голему?

Дядюшка Крунч видел с квартердека кусок верхней палубы, где готовилась отшвартоваться шлюпка. Никто из отбывающих не отягощал себя чрезмерным запасом вещей. Корди захватила лишь несколько бочонков с зельями, уже погруженных в шлюпку. Сейчас она стояла поодаль, обняв впившегося в нее вомбата и, кажется, что-то ласково нашептывала ему на ухо. Дядюшка Крунч не хотел слышать, что.

– Она говорит ему «Будь хорошим котом. Слушайся капитанессу и не тащи все что попало в рот». А еще она говорит, что будет писать ему каждый день. Пусть он внимательно слушает ветер, Роза наверняка донесет ему все, что она скажет. А еще…

– Заткнись, проклятый сквозняк! – рыкнул Дядюшка Крунч. Злясь на себя за то, что не ощутил присутствия гомункула. Злясь на Ринриетту. Злясь на чертового ската, которому и горя нет, знай себе выписывай петли в облаках…

– Я спросил ее, почему она не заберет Мистера Хнумра с собой, - тихо сказал «Малефакс», - Но она сказала, что его дом на «Вобле». Он каким-то образом сюда пролез и остался здесь, значит, тут ему и жить. Но я думаю, Сырная Ведьма была неискрення.

Злость Дядюшки Крунча заклокотала, испаряясь, забираясь обратно внутрь тяжелого тела. На какой-то миг ему даже стало стыдно. Неприятное чувство, совершенно человеческое, похожее на сухие острые хлопья ржавчины, налипшие изнутри корпуса.

– Я тоже, - сказал он, - Она просто не хочет, чтоб Мистер Хнумр остался на необитаемом острове. Знает, что их там ждет. Слушай…

– Нет.

Пальцы голема со скрежетом сошлись вместе. Будь на их пути какая-то преграда, уже рассыпалась бы в крошку.