– На твоем месте, Ринриетта, я бы изменил курс, - проворчал абордажный голем, озабоченно потирающий свежую царапину на корпусе, - Мы слишком сильно приблизились к землям Унии, слишком много живности порхает в воздухе. Падают на палубу, что яблоки в твоем огороде…

– Капитанесса, сэр, - Габерон подчеркнуто молодцевато отдал честь, - Я надеюсь, что когда дело дойдет до сведения счета, вы не забудете о своем главном канонире. В конце концов, в этой битве причиненный мне ущерб серьезнее всего.

– Какой еще ущерб, Габбс? – устало спросила Алая Шельма, отбрасывая ногой саблю с перепачканным суфле лезвием.

Старший канонир принялся загибать пальцы.

– Восемь унций превосходного миндального лосьона. Ты не поверишь, какие деньги за него дерут по нынешним временам. Новые сапоги. И…

– Дядюшка Крунч, проследи за тем, чтоб главному канониру выдали из корабельных запасов полфунта дегтя. Может, он и пахнет похуже, но, надеюсь, сможет законопатить дырки в его голове достаточно прочно, чтоб там задерживались хоть какие-то мысли.

Габерон вздернул точеный подбородок в искреннем негодовании:

– Это отвратительно, капитанесса, сэр! Я немедленно обращусь в профессиональную пиратскую гильдию! Служба на этом корабле и так слишком дорого мне стоит, но делать это с ущербом для собственного здоровья, увольте…

Габерон с гордостью развернулся и покинул палубу и, хоть ругался он себе под нос все то время, что оставался в пределах видимости, Тренчу почему-то казалось, что главный канонир ухмыляется.

– Корди!

– Да? – Сырная Ведьма улыбалась. Перепачканная чернилами и желтой жижей, растрепанная, со свисающими в разные стороны хвостами, с расцарапанной щекой, она единственная выглядела не человеком, пережившим серьезную опасность, а обычной каледонийской девчонкой, сбежавшей из школы, чтоб пробраться тайком на блуждающий риф за воздушной капустой.

– Займись котлом. Мы меняем курс. «Вобла» на всех парах идет на север.

– Так точно, капитан! – выпалила Корди с готовностью и нахлобучила на голову свою мятую широкополую шляпу.

– И вот еще, Корди…

– Да? – та замерла, уже схватившись за ванты, по которым собиралась вскарабкаться подобно вомбату.

– Эта твоя пастила со вкусом копченого сома… - Алая Шельма подмигнула ей, - Не так уж и дурно получилось. Сделай-ка мне еще парочку.

– Запросто, Ринни!

– А теперь Шму.

Ассассин вздрогнула при звуке своего имени. Судя по всему, она с удовольствием бы провалилась под палубу, но пристальное внимание капитанессы полностью ее парализовало. Она быстро моргала, ни на кого ни глядя и бессмысленно теребя пальцами рукава балахона. Алая Шельма мягко потрепала ее по плечу.

– Ты молодец. Спасибо.

Румянец Шму выглядел бы так же противоестественно, как зеленый рассвет, но краснеть она и не стала. Вместо этого ее впалые щеки приобрели какой-то новый оттенок белого, мгновенно миновав стадии «чахоточного белого» и «белого как погребальный саван». Тренч даже испугался. Но больше всех испугалась, кажется, сама Шму. Что-то пискнув, она отскочила в сторону, пригнулась и…

– Ну и ловко же у нее это получается… - пробормотал Тренч, разглядывая пустую палубу на том месте, где секундой ранее была Шму.

И пожалел, что раскрыл рот. Потому что внимание капитанессы теперь сконцентрировалось на нем, единственном оставшемся человеке на квартердеке. Алая Шельма не спешила говорить. Она невыносимо долго разглядывала Тренча с непонятным выражением на лице, которому он при всем желании не мог бы дать названия. Поэтому он чувствовал себя вдвойне неловко. Так, что даже забылись на какое-то время гудящие ребра и ноющий подбородок.

– Что мне с вами делать, мистер Тренч? – негромко спросила она, потирая разбитый нос, из которого уже перестала сочиться кровь.

Тренч насупился и мотнул головой.

– Неважно. За борт бросьте. Или высадите на какой-нибудь необитаемый остров с одной пулей в пистолете... Все равно от меня вам одни беды будут.

Он напрягся, потому что Алая Шельма оказалась вдруг возле него. Ловко у нее это получилось. Не так, как у Шму, но все равно ловко. Тренч внутренне напрягся, ожидая, что и его потреплют по плечу. Но капитанесса не прикоснулась к нему. Лишь заглянула в глаза. В ее собственных Тренч не смог разглядеть ни яростного огня, ни даже его отблеска.