Она написала: «Сорен толкнулся в нее». Толкнулся? Она уже использовала это слово дважды в этой сцене. Она вытащила свой тезаурус и перелистнула на слово «толкаться».

– Таранить, ударять, тыкать, толкать, совать, сверлить, - прочитала она.

Сверлить? Он сверлил ее?

– Он трахает меня, а не устанавливает новые кухонные шкафчики, - сказала она своему бесполезному тезаурусу. Не важно. Вернемся к письму. Она позже исправит ситуацию с «толчком».

Погрузившись в письмо, она сначала проигнорировала постукивание в окно. Ветка, птица, вор, собирающийся ее ограбить, - ей было плевать на это сейчас. Только когда постукивание превратилось в стук, она повернула голову на звук.

Элеонор посмотрела сквозь грязное окно и увидела лицо мужчины. Она подняла окно.

– Пап, какого черта?
– прошептала она.

– Долгая история. Мне нужно, чтобы ты собралась и поехала со мной.
– Он больше не улыбался. Она заметила страх в его темно-зеленых глазах.

– Пап, что...

– Собирайся, живо, - приказал он.

– Хорошо, хорошо. Сейчас соберусь.
– Она начала уходить, но отец схватил ее за руку.

– Надень школьную форму. Буду ждать тебя в машине.

Он отпустил ее руку и шагнул в темноту.

В ванной Элеонор сняла пижамные шорты и футболку и натянула почти не ношеную школьную униформу - клетчатую юбку, белую футболку поло, чулки и ботинки. Вернувшись из школы, она заплела волосы в косички. Попытка укротить роскошную черную шевелюру не увенчалась успехом. С косичками она выглядела как какой-то мультяшный персонаж, в берцах и одежде школьницы католической школы. Но ее отец пообещал объяснить все, поэтому она взяла пальто, схватила черный рюкзак и выбралась в окно, закрыв его за собой.

По улице проехал бежевый «Камри». Она никогда не видела отца в такой невзрачной машине. Плохой знак.

– Так что стряслось?
– спросила она, когда забралась на пассажирское сиденье, и отец сорвался с места, в два раза превышая скоростное ограничение.

– У меня неприятности, - ответил он.

– Насколько серьезные?

Отец задумался, прежде чем ответить.

– Очень.

– Вот черт.

– Ага, несколько месяцев назад возникли некоторые финансовые трудности. Пришлось взять в долг. Они рано потребовали его обратно. Или я оплачу до утра, или...

Элеонор от страха обхватила колени. Ее руки дрожали. Внутри все сжалось.

– Или нет.

Она наклонилась вперед и сказала сквозь ладони, закрывающие лицо: - Или ты не...

Отец пытался защитить ее от того, что на самом деле происходило в его мастерской. И когда он говорил о бизнес-партнерах, то никогда не упоминал слова «мафия» или «банда» - ему не нужно было. Она была молода, но не глупа. Она достаточно насмотрелась гангстерских фильмов, чтобы понять, что к чему. Если ее отец не вернет долг до рассвета, у него будут проблемы. Серьезные проблемы.

– Чего ты хочешь от меня?
– спросила она.

– Нам нужны быстрые деньги. Манхэттен. У меня есть команда и работа. Но нам нужно больше.

– Пап, я не могу.

– Можешь. Ты быстрее всех парней в моей команде.

– Это было только в гараже. Никогда не делала этого на улице.

– Это будет легко. Никто и не подумает на девочку твоего возраста в школьной форме. Они будут думать, что ты какая-то выскочка из частной школы, которая ходит после комендантского часа.

– Что если меня поймают?

– Тебя не поймают. Это займет часа два, не больше. К утру ты будешь в постели.

– Ни за что. Это безумие. Отвези меня домой.
– Элеонор покачала головой и подавила приступ тошноты. Да, она знала, как угнать машину. Она знала это ровно столько, сколько себя помнила. Как согнуть вешалку. Этот провод к тому проводу. Но это было лишь игрой, в которую она играла в папином гараже в Квинсе, иногда чтобы впечатлить папу и парней, с которыми он работал. Посмотрите, я могу быстрее вас. Они гладили ее по голове, аплодировали, говорили, что ей нужно работать на них, а не просиживать штаны в школе. Это были шутки, насмешки, развлечение.

– Милая. Мне нужна твоя помощь. Я бы не просил, если бы это не был вопрос жизни и смерти.

Жизни и смерти. Она закрыла глаза и попыталась проигнорировать картинки лежащего в гробу отца, которые кружились в ее голове. В гробу? Вероятно, нет. Если он не расплатится с мафией, для гроба мало чего останется.

– Не называй меня милой.

Остальную часть дороги до города они ехали в тишине. Ночь пятницы на Манхэттене, время для развлечений толстосумов. Впереди слева Элеонор заметила черный «Ягуар», пытающийся параллельно припарковаться у бара.