– Значит, вы не разрешаете детям находиться в своем кабинете потому что...

– От святого Павла и первое послание Фессалоникийцам 5:22. «Удерживайтесь от всякого рода зла».

– Думаю, нахождение в кабинете детей может выглядеть подозрительно.

Сорен поправил несколько книг в коробке, чтобы освободить место для еще двух.

– Может. Боюсь, отец Грегори был немного небрежен в этих областях. Безусловно, судя по тому, что я слышал о нем, он был хорошим и воспитанным человеком.

– Был.

– Тем не менее, здесь я незнакомец. Быть наедине с семидесятилетним священником и двадцати девятилетним священником - это две разные ситуации.

– Это не помогает, когда вы самый сексуальный священник на планете.

Сорен резко посмотрел на нее. Элеонор побледнела.

– Я сказала это вслух.

– Мне притвориться, что я не слышал?

Элеонор обдумывала его предложение, и на ее щеках начал расцветать румянец.

– Я сказала это. Пойду помолюсь Богородице.

– Считать человека привлекательным не грех.

– Разве?

– Желание не грех, - ответил Сорен, присаживаясь на стол, лицом к ней.
– Фантазии не грех. Грехи - это действие или бездействие. Либо ты делаешь то, что не должна делать. К примеру, застрелить кого-то. Или ты не можешь сделать то, что можешь. Например, не давать милостыню нищим. Считать кого-то привлекательным такой же грех, как и стоять на балконе и наслаждаться красивым видом на океан.

– Тогда что такое похоть?

– Ты задаешь прекрасные вопросы. Это вопросы молодой девушки, которая не кусает себе губы.

– С этого момента я буду кусать свои губы.

– Я знал, что именно так и поступишь. Не хочешь узнать ответ на свой вопрос?

– О похоти? Ага.

– Пойдем в святилище. Там ты можешь присесть.

– Я не против послушать стоя.

– На тебе военные ботинки.

– Они удобные.

– Где юная леди в Уэйкфилде, Коннектикут, купила военные ботинки?

– В Гудвилле3, - ответила она.

– Ты носишь ботинки из Гудвилла?

– Да.

– Поздравляю, Элеонор. Твоя обувь заслужила иронию.

Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, мужчина прошел мимо нее. Она развернулась на каблуках своих ботинок из Гудвилла и последовала за Сореном в святилище. Он открыл двери и поставил стопер, чтобы они оставались открытыми.

– Вы и правда «избегаете любого проявления зла»?

– Да. Я бы не хотел, чтобы нас обвинили в том, чего мы не делали.

– А что, если мы уже что-то сделали?
– спросила она, опускаясь на колени на одну из лавочек, чтобы быть лицом к Сорену, который сел в ряду позади нее.

– Это совершенно другая ситуация. Но мы говорим о похоти.

– Я жажду вашего ответа.

– На самом деле, нет.
– Он пристально посмотрел на нее своими пронзительными глазами.
– Ты просто хочешь моего ответа. Похоть - это всепоглощающее и неконтролируемое желание, которое ведет к греху. Мужчина может желать жену другого мужчины. Так бывает. Вопрос, который он задает сам себе - при возможности, пойдет ли он на поводу своих желаний? Попытается ли он соблазнить ее, как только они останутся наедине? Набросится ли он на нее? Если она придет к нему, сдастся ли он? Или будет уважать ее семейное положение, вежливо откажет ей и предложит ей с мужем сходить на семейную консультацию?

– Значит, все дело в том, как сильно ты чего-то хочешь, в этом и есть разница между любовью и похотью?

– Частично. Но вопрос не только в степени желания, а в том, что ты делаешь с ним. Если я посчитаю девушку невероятно привлекательной, интригующей и умной, тогда я не согрешу. Я бы мог рассказать это своему духовнику, он бы посмеялся и сказал не возвращаться, пока у меня не появится что-то достойное исповеди. Сейчас, если бы я пошел на поводу своего влечения к этой девушке, тогда у меня могли бы возникнуть проблемы.

– Или очень хороший вечер.
– Она улыбнулась ему. Сорен изогнул бровь.
– То есть очень грешный вечер.

– Так-то лучше.

– Значит, нормально желать кого-то, пока ты не поддаешься желанию?

– Существует много ситуаций, когда следование за своими желаниями не грех.

– Супружеские пары, верно? Они могут заниматься сексом, как и когда захотят.

– Супружеские пары определенно могут вступать в сексуальные акты друг с другом.

– И...
– Элеонор взмахнула рукой, надеясь получить еще ответы.
– Больше никто? Остальные в заднице? То есть, не в заднице?