— Почему ты раньше мне не сказала?

— Я хотела сначала сказать ему.

— Погоди, что он тебе ответил? — спросила Аделия, обнимая подругу.

— Я позвонила ему только что. Сказала, как есть. Он сказал, что ему не нужен этот ребенок, что скорее всего он не от него. Сказал, что на этом наши отношения закончены.

— Элли. Подожди, в первую очередь, нужно успокоиться.

— Адди, ты сумасшедшая! Я беременна! Ты не слышишь меня что ли? Я завтра же пойду в клинику и избавлюсь от этого… — не договорив, она расплакалась еще больше.

— Нет, дорогая. Ты, конечно, как хочешь, но я не позволю тебе это сделать.

— Не трогай. Оставь меня одну. Я пойду к себе и убьюсь. Моя жизнь закончена — шёпотом сказала Элли, вытирая слёзы с каждой щеки.

— Во-первых, никаких операций. Во-вторых, ты сейчас идёшь спать в свою комнату, а завтра мы с тобой обо всё поговорим.

— Знаешь… Я первый раз в жизни влюбилась — неожиданно произнесла она — Я хотела, чтобы он женился. А теперь… теперь я понимаю, как тебе было больно.

От слёз у неё началась икота. Аделия дала ей успокаивающую таблетку и повела в комнату.

— Ложись — укрывая её пледом, сказала она — а завтра мы обо всё поговорим.

— Адди, я пропала — сглатывая слёзы, тихо ответила Элли — я пропала.

— Ты не пропала. Мы что-нибудь придумаем.

Через час Элли уснула, а на её щеках остались солёные дорожки слёз. Аделия вернулась к себе.

Скоро комната стала похожа на Новый год. Разноцветные гирлянды, мятные шары на маленькой зеленой ёлке и уютная обстановка. Она уселась в большое кресло и продолжила читать.

Это был один из самых уютных вечеров, которые можно провести дома. Аделия сидела завёрнутая в плед, а тёплый жёлтый свет обнимал всю комнату. Раздался телефонный звонок.

— Аделия, привет — услышала она знакомый голос.

— Джери, я рада, что ты позвонил. Как ты?

— Я уже уехал.

— Но ты же собирался утром?

— Решил, что чем раньше поеду, тем раньше приеду.

Аделия улыбнулась.

— Я тебя уже жду — шёпотом сказала она.

— Я тоже — коротко ответил он — А чем ты занималась сегодня?

— С Элли гуляла, комнату украсила, теперь вот читаю.

— Я по тебе соскучился.

— Я тоже. Приезжай быстрее.

— Я очень постараюсь. Ладненько, я пойду. Отец зовёт.

— Звони.

Она отложила книгу и свернулась калачиком в кресле.

— Еще немножко, и я тоже, как и он, сильно в него влюблюсь — шёпотом произнесла она и случайно погрузилась в сон.

Аделия проснулась всё в том же кресле. Осознав, что у неё всё болит, она переползла на кровать. Уже собравшись снова погрузиться в сон, она услышала, как в прихожей хлопнула дверь.

— Сбежала! — крикнула Аделия и, не обнаружив Элли дома, бросилась к телефону — Элли, где ты?

— Я иду к доктору — слишком спокойно ответила она — На консультацию и…

— И что?

— Я не хочу об этом.

— Элл, я хотела с тобой сегодня поговорить. Подожди пока. Не торопись. С такими вещами нельзя спешить.

— Адди, не утруждайся. Я уже всё решила. Еще ночью решила.

— Хорошо. Это твоё право. Давай только сначала поговорим. Мы же с тобой подруги, я не враг тебе.

— Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать. Аделия, тебе меня никогда не понять. У тебя есть человек, который тебя безумно любит, а у меня никого нет, кроме живота.

— Не неси ерунду. Пожалуйста, давай договоримся, сначала мы с тобой поговорим, а потом ты можешь делать всё, что хочешь.

Элли молчала.

— Не молчи. Ты согласна?

— Хорошо.

— Возвращайся домой.

— Нет. Мне нужно побыть одной. Я должна подумать.

— Давай тогда я соберусь и подойду к тебе.

— Как хочешь — безразлично ответила Элли.

— Где ты будешь?

— Я недалеко от кафе «Нордси».

— Давай мы там и встретимся, через минут сорок. Я быстро.

— Как знаешь. Я здесь, если что — звони.

Сегодня Аделия собиралась так быстро, как никогда. Умывшись, быстро натянув на себя чёрные джинсы и вишнёвый свитер, она, спотыкаясь, помчалась в коридор. Шоколадные сапоги без каблука, короткая чёрная куртка, коричневый шарф и такая же шапка.

Погода отдавала лёгким морозом. Потемневшие от скуки листья были покрытым тонким слоем инея. Сегодня было воскресенье, за которым снова должна была следовать учёба. Каждые выходные людей становилось всё меньше. Складывалось такое чувство, что город умирает.