– Он теперь работает на меня. Тоже.

– Он сказал, – Алиса перестала откидывать простыни в правый угол, заметив, что Марк вытянул руку, облокотившись на стол, – он хороший парень.

Марк спрятал усмешку и огляделся по сторонам, пытаясь понять, есть здесь вентиляция или нет. Пахло сырость, некритично, но все равно противно, и он подумал следом, что никогда не был в этой комнате. По плану видел помещение как схематичный набросок, но не заходил.

– А я плохой? – вдруг спросил он, неожиданно для себя самого.

– Что? – она повернула корпус, взглянув на него исподлобья, и чуть отступила назад, чтобы хоть как—то вернуть безопасную дистанцию, если уж глаза в глаза, то не кожа к коже. – Я не понимаю…

– Простой вопрос, я хочу услышать твой ответ.

– Но я не знаю вас.

– А если я покажу?

– Если боишься, скажи.

Марк обернулся и посмотрел на девушку, которая молча шла за ним. Алиса куталась в легкую кофту с полупрозрачными рукавами, но от его пиджака отказалась. Хотя вечер становился прохладным, все—таки уже сентябрь по календарю. Стемнеть не успело, но серые краски размывали солнечный свет, который тускнел на глазах. Марк подумал, что стоило отложить… или вообще не стоило.

Он просто—напросто поддался странному импульсу, когда решил поехать сюда вместе с ней. И он начинал понимать, почему именно с ней.

– Ты не взял цветы, – произнесла Алиса.

– Это неважно, – ответил Марк, сумев на мгновение поймать ее острый взгляд.

Она перестала называть его на «вы» после десятого замечания, но тон подчиненного сохранила. Девушка не доверяла ему от слова совсем и, скорее всего, успела подумать много хорошего, увидев куда именно босс ее привез, но виду не подала. Шла за ним, не отставая, и даже реагировала на реплики. А, когда Марк подал ей руку, все—таки согласилась, что помощь ей нужна. Ведь тропинка решила показать скверный характер, вильнув и резко вздыбившись. Земля из—за затяжных дождей осела, и теперь коричневая влажная порода осыпалась, обнажая корни липы, которой не повезло разрастить рядом с дорожкой.

– Отлично, ты совсем замерзла, – бросил Марк, когда холодные пальцы девушки коснулись его ладони. – К чему упрямство?

Алиса не придумала правильный ответ и лишь повела плечами.

– Бери, – Марк снял с себя пиджак и протянул ей. – Ну же.

– Спасибо, – она поблагодарила ученическим тоном и небрежно накинула мужской пиджак на плечи. – Ты точно знаешь дорогу?

– Думаешь, мы петляем?

– Нет, просто уточняю. Скоро будет темно… и сложнее найти дорогу.

– Остался один поворот.

Марк знал дорогу наизусть, мог дойти и глубокой ночью, и с выколотыми глазами. Он и сейчас шел наощупь, слепым взглядом смотря перед собой и занятый то ли мыслями, то ли догадками. Он уже чувствовал, что будет хуже и труднее, чем в прошлый раз, хотя тогда он заранее заанестезировал… Напился так, что стыдно вспоминать, но и в тот раз дорогу нашел сразу, ни разу не свернув на чужую тропу.

И до последнего поворота добрался также быстро. Проклятый последний поворот, который неизменно приводил к ухоженной могиле с низкой оградкой, выкрашенной в черный цвет. Здесь стояла прямая стелла из гранита, четкие строгие линии и никаких излишеств. Марк с трудом, но пересилил себя и поставил памятник, который бы выбрала мать, а не его сыновье тщеславие.

Он подошел вплотную и смахнул невидимую пыль с портретной вставки, с которой улыбалась немолодая хрупкая женщина.

– Мама? – неуверенно подала голос Алиса, когда Марк затянул паузу.

– Да, уже год прошел как…

Марк отпустил обелиск и шагнул к скамейке, на которую опустился. Он не сразу заметил, что по привычке сел по центру, не оставив больше места, и подвинулся. Вновь бетонной стеной встала тишина, об которую он устал биться за сегодня, и которая вдруг окрепла в этом выстуженном ветрами и слезами месте. Девушка замолчала, и стало совсем мертво… ни одного постороннего шума, здесь даже думать хочется шепотом, не сразу, конечно, но постепенно привыкаешь.

Проигрываешь.

– У нее сердце было слабое, а я только помогал в этом деле.

Марк заметил, что цветы с его прошлого визита начали увидать, и пожалел, что и правда не захватил букет. Мама больше всего любила лилии.

– Скажи что—нибудь, – бросил Марк, почувствовав, что тишина принялась разгонять другие эмоции, он почему—то начинал злиться. – Все равно что.

– Ты выглядишь потерянным здесь, так оглядываешься по сторонам, будто ничего не узнаешь и не знаешь, что делать с этим, – она осеклась, растеряв запал смелости. – Прости, я говорю не то.

– Я слишком часто сюда приезжаю, с этим надо что—то делать.

– Время сделает за тебя.

Алиса села на лавку рядом с ним и подалась вперед, уткнувшись локтями в свои бедра. Марк же смотрел на ее русые волосы, который разлетелись по спине и ловили несмелые порывы. Ветер нес почти ночную прохладу, и Марк почувствовал, как начинает пробирать холод, заползая за расстегнутый ворот рубашки. Чертов климат, жара, жара, а потом сразу в дрожь без пересадок.

– Или таблетки, – произнесла Алиса и вдруг обернулась, посмотрев на Марка с мягкой улыбкой. – Я приняла, пока ты проверял скаты, и мне уже хорошо. Я ни черта не понимаю, но мне хорошо.