– Хочешь драться? Давай! Я все равно с ней поговорю!
– рыкнул Валера и шагнул навстречу, явно нарываясь на удар.

Я опешила. Между контурами двух крупных мужчин багряные волны агрессии покатили одна на другую, нарастая до потолка и грозя устроить шторм, в который затянет будто девятым валом всех присутствующих.

– Не надо!
– крикнула я.

Дед меня не послушал, и, размахивая чем-то, шагнул к Валере. Я растерянно оглянулась. Судя по вспыхнувшим по залу пятнам, другие байкеры решили присоединиться. Это требовалось остановить. Сейчас же!

Отбросив ощущение, что я уставшая, слабая девушка, я вспомнила Матхураву. Почувствовала его так живо, что даже пышные усы показались реальными, челюсть больше, и почудился тяжелый, за поясом, меч. Черт меня побери! Я собрала всю свою волю из живота и выбросила ее через горло с низким, несвойственным мне взрёвом:

– Я сказала «Нет»!
– и встала, заслонив собой Валеру.

Это было так громко, что бас-гитара, отставленная музыкантами, ответила вибрацией. Отозвались барабаны нарастающим внутри бас-бочки гулом.

Дед опешил. Валера тоже. Разговоры в баре затихли. Склонив голову и по-бычьи сверля слепыми глазами байкеров, я ощущала себя Матхуравой, здоровенным мужчиной, умеющим обращаться с мечом и кинжалом. Неизвестно откуда взявшаяся сила позволила мне говорить уверенно и твердо:

– Никто здесь его не тронет.

– Не надо, - возмутился Валера, - я сам...

Я подняла ладонь:

– Молчи.

И он замолк. Словно послушная Сона. Я прорычала:

– Здесь никто никому ничего не должен. Пусть так и останется, - и чуть мягче, но все еще по-мужски обратилась к Деду: - Ты реально крутой чел, Дед, с большим сердцем. Больше всего на свете ты ценишь искренность и справедливость, чтобы было без фальши, так?

– Откуда ты...
– пробормотал байкер.

– В точку. Это про тебя, Дед, - раздалось со столиков.

– Я говорю искренне. И ты это чувствуешь, - сказала я.
– И я говорю тебе, что в этой драке справедливости не будет. Просто поверь мне. Ты и так силен, прояви мудрость.

Дед молчал, соображая. Пауза стала материальной, весомой, как туман в лощине, оседающий каплями на лицо. Наконец, байкер отступил к стойке, опустив биту или что там у него было в руках.

– Фак, ладно. Тебе видней.

– Спасибо, Дед, - сказала я и обратилась ко всем присутствующим, сидящим и повскакивавшим с мест.
– И вам, ребята, спасибо! За то что настоящие. Для меня большая честь побывать у вас.

– Крутая девчонка. Мы тебя тоже рады видеть! Чувиха с характером. Да это не телка, это риал мэн. Иди к нам за столик. Пива будешь? Угощаем, - полетело отовсюду добродушное.

Еще чувствуя в себе Матхураву, я с достоинством приложила ладонь к груди и чуть склонила голову.

– Благодарю.
– Коснулась плеча Деда.
– Нам действительно нужно поговорить.

– Иди, - буркнул он примирительно, - но если что, я здесь.

– Дед, ты крутой.
– И я, наконец, обернулась в Валере.
– Пойдем.

– Хорошо.

Я пошла вперед уверенно, не слишком выставив руки, потому что успела запомнить количество шагов от стойки до выхода. Нащупала дверной косяк. Валера поспешно открыл дверь и поддержал меня под локоть.

– Я могу выйти сама, но спасибо, - кивнула я, вставила носок до предела в ступень и рукой коснулась кирпича в стене.

Мы быстро вышли на улицу. Озябнув, я засунула в карманы джинсов руки и выдохнула, отпуская прочь Матхураву. Тело сразу стало легче, ослабло, вспомнив об усталости. Совсем другим, обычным своим голосом я спросила:

– Утро, наверное, скоро? Что там, на небе?

– Скоро, - ответил Валера и добавил тихо.
– Ты какая-то совсем другая. Там. И теперь снова... Разная совсем.

Я пожала плечами.

– Иначе бы Дед меня не услышал.

– Я могу сам за себя постоять.

– Я знаю.

Мы оба молчали, каждый боясь сказать не то. Где-то мимо пронеслась скорая с сиреной. Зачем ночью будить город, машин и так не много? Валера стоял в шаге от меня, и я слышала его взволнованное дыхание, чувствовала доносимое прохладным сентябрьским ветром его тепло. Казалось, с нашей последней встречи прошел месяц или несколько жизней.

– Ты хотел поговорить, а сам молчишь.

– Оказывается, это трудно, - он снова замялся.

– Что?

– Просить прощения, - он на самом деле волновался.

– Скажи «Прости меня».

– Прости меня, Варя.

– Хорошо, прощаю. Давно простила.

– Почему?

– Так...

Мы опять замолчали, прислушиваясь к дыханию друг друга.

– На самом деле, я за тобой, Варя, - выговорил, наконец, он.
– Тебе угрожает опасность. Тебя хотят убить.

– Уже пытались, - сказала я кратко. А сердце зашлось, захотелось расплакаться, как маленькой, рассказать все, что я пережила, что передумала. Но слова так и остались комом в горле. Валере это не надо...