– Завтра придёшь перекопаешь огород, отец занят будет, а меня не устраивает ждать, когда он освободится, – Юнас кивает, а этот здоровый, которого отцом назвать язык не поворачивается, тоже кивает.

Детей обижают, моих (фигурально, но так и есть, я за этого ребенка в ответе, его на меня оставили) …

– Юнас, ты знаком с этим господином и госпожой? – на леди и лорда не тянут, хотя для таких любое вежливое слово — это много.

– Это мой отец Ханс и его единственная, – жалко пацана, голос, как у побитой собаки, которую хозяин вышел добить.

– А, это тот мужчина, который выгнал тебя из дома и женщина, с подачи которой это произошло, – играть в дуру легко, немного понимания и удивления с налетом небрежности и вон, тетку перекосило, а мужик хмурится.

Что, гады, неприятно слушать нелицеприятную правду про себя, то ли еще будет!

– Да как ты смеешь? – о, на визг прорезалась, а я по-прежнему игнорирую и общаюсь только с Юнасом.

– Юнас, а в связи с чем эти неприятные личности решили, что имеют право командовать тобой, после твоего ухода из отчего дома? У тебя теперь другой дом! – последнее я проговорила четко, глядя в глаза мальчику, голову пришлось задрать, но ничего, при этом голос у меня стал, как у моего отца (плохой пример, но голос стальной).

– Он же мне отец, он ведь не отказался от меня… – так наивно и при этом так больно, то есть ребенок еще верит, что все это ошибка и папа не выбрал чужую тетку вместо сына.

Я не хочу говорить ему эту правду, просто не смогу, он и так еле сдерживает слезы, как же ему больно.

– К слову, Юнас, если у тебя возникнут мысли о том, что ты что-то там должен не пойми какой женщине, я напоминаю, что у тебя задания от меня на завтра и на все дни. Понятно? – он медленно кивнул и искоса глянул на отца, я тоже смотрела на мужчину и видела в его глазах боль.

Нет, мне тебя не жалко, ты большой, ты сам выбрал свою жизнь, а он маленький и никому не нужный, у него мама умерла, а ты не поддержал, а выгнал!

– Ханс, и ты это стерпишь? – вот это громкость, стекло в витрине задрожало, – Это оскорбление меня и неподчинение тебе!

– Он живет в доме Ледяного, эта женщина под его защитой и теперь решения в доме принимает она. Тут все по закону, – о как, оказывается, я в рамках закона действовала.

– ТЫ его отец! Твое слово в приоритете!

– Отец – это, если мне не изменяет память, тот, кто заботится о ребенке, растит его, готов терпеть лишения ради блага своего ребенка. Интересная интерпретация, ребенка выгнали, отказались от него и про отца говорят, – все это вроде как мысли вслух. Знаю, я не права, но нет сил смолчать. Я уже молчала, когда мою жизнь хотели уничтожить, больше у меня нет сил молчать, когда топчут детей.

– Я это так не оставлю, ты еще пожалеешь и этот отброс так же, – она наклонилась, чтобы сказать мне это в лицо, видимо, хотела ядом забрызгать, авось, скончаюсь от передозировки.

– Есть лук на завтрак - дурной тон, – поморщилась, как самая большая сноба, после развернулась, схватила Юнаса за руку и потащила к Академии, там Кьелл, оно как-то надежнее, он хоть и отмороженный, но защитник, вот пусть от сумасшедшей и защищает.

Я шла, тащила парня за руку и закипала, вот же гадкие, как так можно? И сама же себе отвечала, а твоя ситуации чем лучше? Диалог самой с собой бесил еще сильнее, я так себе и сказала:

– Бесишь!

– Я не хотел, – блин, ребенок, ранимый.

– Это я себе, не сошлись в единой тактике поведения, вот все вместе обсуждаем провалы и ошибки.

– Кто все? – а голос-то дрогнул, да, сумасшедшие, они опасные.

– Это я так, образно, – улыбнулась мальчику, – ты сильно испугался?

– Я воин, мы не должны ничего бояться! – угу, лозунг для трупов в войне.

– Воин - это тот, кто преодолевает свой страх ежедневно, а боятся они так же, как и все. За женщин, за детей, за родных и близких, за свой дом и землю, за многое.

– Я с такой точки зрения на это не смотрел, – с грустью так у него это получилось, – а что за задания? Я теперь пойду работать? – и голос дрожит, да я ведь зверь, хотя его можно понять, если уж родной так поступает, то чужие вообще же монстры.

– Сначала ты мне расскажешь, почему не в школе, потом я выясню у Кьелла твой распорядок дня, вот как все это узнаю и будем думать, чем тебя занять. А вообще жить ты будешь, а не пахать на склочную бабу. Разве, что мне иногда помогать, – и хихикнула, но он не понял шутку, бывает, мои шутки очень часто смешны только мне. Ну хоть кто-то над ними смеется.

– Спасибо, что заступились, хотя теперь она от вас не отстанет, мстить будет и в клубе про вас гадости наговорит.

– Ничего, – я весело зажмурилась, не рассказывать же, что за последние семь лет, чего я только про себя не наслушалась и про то, от кого у меня ребенок. Лепота, иногда так интересно было слушать, не каждый автор романа такое сочинит, как милые соседки. А у меня теперь иммунитет и отличные заготовки в ответ, с волками жить - по волчьи выть.