– Я рада, что тебе понравилось, – я улыбнулась и на мгновение прижала его к себе, к боку, чтобы не замедлять шаг, – а что думаешь по поводу школы, мы с тобой раньше это обсуждали, но здесь реально можно пойти в школу?

– А Кьелл не будет против? – осторожно спрашивает, заглядывая в глаза.

– Это он сам и предложил, – я хитро улыбнулась, и ребенок понятливо кивнул.

– Мам, а там же надо тетради, книги, карандаши… – он перечислял и все ниже опускал голову.

– Не волнуйся, я обсужу это с Кьеллом, заодно подумаем, где я смогу работать. Так что у тебя все будет.

– Мам, может, лучше не надо? – он помнит прошлую зиму, когда у нас не было денег на дрова и теплую одежду.

И я пошла подработать помимо основной работы и помощи хозяйке, которая пустила нас жить в каморку на чердаке, продуваемую со всех сторон. Я чистила снег по ночам, носила воду, убирала в таверне - и просто слегла. В одно ужасное утро я не смогла встать с кровати, у меня был жар и ужасная простуда, малыш дико испугался. Именно он готовил есть, отпаивал меня бульоном и выпросил у хозяйки травы, чтобы сбить жар. Старуха, видимо, поняла, что если я умру, то выгоды это ей не принесет и поэтому сжалилась. Через неделю я пришла в себя, рядом лежал мой худющий ребенок с огромными синяками под глазами. Стоило мне зашевелиться, он вскочил и бормоча, что он сейчас, подал мне стакан с отваром, увидев его замученное лицо, я разрыдалась. А вечером пообещала, что больше такого не повторится, не буду себя загонять.

– Я буду осторожна и все в меру, – он только убито кивнул головой, не верит, этому тоже есть подтверждение, но это отдельная история, просто голодный ребенок — это не тот момент, когда мать может думать о себе.

Мы зашли в дом и мальчишки хотели разбежаться по углам, но не тут-то было.

– Куда это вы собрались, господа хорошие? Во-первых, нас ждет серьезный разговор, а во-вторых, я не откажусь от помощи, – а дальше самое интересное: реакция двух таких разных детей. Мой сын развернулся, тяжко вздохнул и направился ко мне со словами:

– Хорошо, мам, только давай без этого трагизма! – вон же маленькая язва, это он серьёзные разговоры в моем исполнении не любит, поскольку я слишком эмоционально все преподношу и могу разволноваться, расплакаться и вообще трагизм в такие моменты - наше все.

– Извините, я не подумал, я все сделаю! – а вот это уже второй ребенок, который решил, что сейчас его будут ругать, что он не рванул все делать сам. Тяжело будем нам.

– Ты чего? Она у меня нормальная, сейчас немного попереживает о нашем будущем и будет опять спокойная, и довольная, чего ты так разволновался? – Дани даже за руку Юнаса взял. Видимо, совсем не понимает, почему кто-то боится его мамы, – вот если она будет вести себя, как леди, тогда надо бояться и прятаться.

– Она так себя вела на площади, пока ты с Анитой был, – тихонько сообщил этот длинный предатель.

– И с кем? – голосом, полным ужаса, спросил он, при этом тараща глаза, вот же шутник, я выглянула незаметно из-за арки.

– С моим отцом и его единственной…

– Заслужили?

Юнас молчал, наверно, минуту, при этом хмурился и топтался на месте, а после медленно начал говорить:

– Я был совсем маленький, когда он выставил меня за дверь и сказал, что я больше с ними не живу. Помню, как стучал руками и ногами в дверь, умолял впустить и плакал, это было неподобающее поведение воина, и отец еще больше рассердился и стал кричать на меня из-за двери. А потом дверь распахнулась, и она ткнула меня и потребовала не позорить их, я упал, разбил руки, ударился спиной, – голос у него как будто мертвый, я с такой силой сжала полотенце зубами, стараясь не рыдать, что свело челюсть, – маленький был, не знал, что делать. Пошел в сектор «Весны» хотел яблок нарвать, но там гуляли, и я постеснялся, в «Осени» ко мне обратился один воин, я испугался и сбежал. Как пришел в «Зиму» не знаю, тут всегда мало кто живет и очень пустынно, сошел с дорожки, холодно было, я свернулся калачиком и плакал, к маме хотел, меня нашел Кьелл. Принес в дом, напоил отваром, укутал одеялом и пошел к моему отцу, а когда вернулся, был очень сердитый и сказал, что теперь я живу тут. Вот я и живу, не зная, когда меня прогонят…

– Жаль, мама этого раньше не знала, тогда бы и отцу твоему и этой тетке противной был бы полный капец! – сын так возмущался, что на душе потеплело, вот мой ребенок знает, что это неправильно, а эти взрослые не понимают, что так поступать с детьми нельзя, – мало им еще досталось, но не волнуйся, мама тебя больше в обиду не даст, или это будет не моя мать! – так авторитетно и очень серьезно сказал он, что я даже гордость за себя испытала.

– Думаешь? – с надеждой уточнил Юнас, скользя носками по полу.

– Смотри! Мама, Юнас переживает, что ты за него не будешь заступаться и позволишь снова обидеть, – мне очень хотелось выскочить, прижать его к себе и твердить, что этого не будет, но с мальчишками так не пойдет, поэтому глотаю комок в горле и очень возмущенно отвечаю.

– Еще чего, не хватало всяким бестолковым детей обижать! Я их так обижу, что за всю жизнь не отмоются!

– Видишь? – торжественно шепчет мой сын.

– Угу, – как-то неуверенно отвечает мальчишка.

– Вот посмотришь, я тебе точно говорю, – и уже мне, – так что там помогать, мам?

– Овощи помыть, потом накрыть на стол и выбрать, что будет на десерт, – весело перечислила я, при этом продолжая смахивать слезы.

– Сегодня твоя очередь, выбирай, ну, если что, она умеет делать потрясающее печенье с повидлом, ммм, пальчики оближешь, один раз на мой день рождения готовила.

Мальчишки дружно зашли ко мне и принялись мыть овощи, я же по-прежнему стояла к ним спиной.

– А можно тогда печенье?

– Ну раз заказываете, значит, можно, – я повернулась к мальчишкам, улыбнулась и, пройдя мимо, потрепала обоих по волосам. Дани привыкший, а вот Юнас чуть заметно дернулся, я сжала зубы, ничего, справлюсь.