В современной исторических исследованиях и литературе бытуют две версии: согласно первой, во всем виноваты только московские власти. Эту версию активно поддерживает, например, Борис Галенин, который утверждает, что “в коронацию 1896 года устройство майских “коронационных народных зрелищ и увеселений” в Москве вопреки здравому смыслу было изъято из ведения московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича и всецело передано Министерству Императорского Двора”. Согласно его версии, великий князь Сергей Александрович был отстранен от контроля за проведением народных гуляний в результате интриг И.И. Воронцова-Дашкова. Таким образом, Галенин считает, что Ходынская трагедия была отнюдь не случайностью, а тщательно подготовленной. По второй версии, ответственным за происшедшее был именно Генерал-Губернатора Москвы великий князь Сергей Александрович, получивший прозвание “князь Ходынский”.

Но кто бы ни был виноват, Ходынская трагедия стала важной вехой на пути поворота людского сознания. Ходынка стала предтечей расстрела 9 января, и революции 1905-1907 годов. Брошенная кем-то фраза: “Ходынкой началось, Ходынкой и закончится”, стала пророческой.

Хотя распространившиеся вести о сотнях умерших и покалеченных поколебали верноподданнические чувства, все-таки будет неуместным говорить о коренном переломе сознания и мышления. Еще не было реформ Столыпина, индустриализация не достигла своего пика, общественное сознание только-только вырывалось из оков народничества в поисках правильного пути, и народ, который в основе состоял из крестьянства, оставался инертным и нежелающим перемен. А перемены уже шли. Невидимые глазу, но они были. В результате экономического развития в пореформенный период (а особенно промышленного подъема 90-х годов XIX века) окончательно сложилась система российского капитализма. Это выражалось как в росте предпринимательства и капиталов, совершенствовании производства, так и в его технологическом перевооружении, и что особенно важно, увеличении количества наемной рабочей силы во всех сферах народного хозяйства. Одновременно с другими капиталистическими странами в России происходила вторая техническая революция, совпавшая с индустриализацией. Из отсталой аграрной страны Россия к началу 20 в. стала аграрно-индустриальной державой. По объему промышленной продукции и процессу концентрации производства она вошла в пятерку крупнейших государств (Англия, Франция, США и Германия) и все глубже втягивалась в мировую систему хозяйства.

Сложившаяся к тому времени политическая система самодержавия с его мощным и многочисленным бюрократическим аппаратом и относительная слабость российской буржуазии, предопределяли активное вмешательство государства в формирование монополистического капитализма. В России сложилась система государственно-монополистического капитализма. Самодержавное государство в своей внутренней и внешней политике стало защищать интересы и помещиков, и крупной монополистической буржуазии.

Взятый премьер-министром С.Ю.Витте курс на всемерное содействие промышленному развитию не был принципиально новым явлением. Составными частями ‘‘системы’’ С.Ю.Витте являлись таможенная защита отечественной промышленности от иностранной конкуренции, широкое привлечение зарубежных капиталов в виде займов и инвестиций, накопление внутренних финансов ресурсов с помощью казенной винной монополии и усиления косвенного налогообложения. Государство активно ‘‘насаждало’’ промышленность, оказывая содействие, как административное, так и материальное в возникновении новых и расширении существующих предприятий. Одной из крупнейших мер, осуществленных С.Ю.Витте в рамках реализации его ‘‘системы’’, явилось введение в 1897 г. золотого денежного обращения. Золотое содержание рубля при этом уменьшилось на 1/3. Кредитный рубль приравнивался к 66 2/3 копейки золотом. Государственный банк, ставший эмиссионным учреждением, получил право выпускать не обеспеченные золотом кредитные билеты на сумму не более чем в 300 млн. руб. Финансовая реформа способствовала стабилизации курса рубля и притоку в Россию иностранных капиталов.

Содействуя развитию российской промышленности, ‘‘система’’ С.Ю.Витте отличалась противоречивостью. Позволяя государству вмешиваться в экономику, Витте добивался быстрой капиталистической эволюции России, но с другой стороны, это вмешательство противодействовало естественному становлению буржуазных структур. И вся индустриализация России осуществлялась за счет перенапряжения населения, прежде всего - крестьянства. Таможенный протекционизм оборачивался неизбежно ростом цен на промышленные товары. На положении широких народных масс отрицательно сказывалось усиление налогообложения. Налицо было явное противоречие между государством и производительными силами общества. Царизм, понимая острую необходимость перемен, тем не менее избегал глубоких социальных преобразований.

Тяжелыми гирями висели на правительстве и проблемы с землей. Земельный вопрос! На нем зиждился фундамент противоречий, которые в конце концов обрушат государство. Но царизм упрямо отвергал все попытки хоть как-то его разрешить в пользу крестьян. Так, например, были преданы забвению проекты профессора Мигулина и комиссии Кутлера Н.Н. Премьер-министр империи Витте писал, что сама мысль о платном принудительном отчуждении части частновладельческих земель в пользу малоземельных крестьян была для него неприятной. Хотя, как мы знаем, он сам согласился бы отдать половину своей земли, лишь бы не лишиться второй. А далее у Витте идет интересный пассаж, свидетельствующий о ‘‘великодушии’’ царя: ‘‘при одном из ближайших личных докладов Государь соизволил заговорить со мною о проекте Кутлера и сказать, что против Кутлера все восстают и что Он желал бы, чтобы вместо Кутлера был другой министр’’. Вот так! Интересно заметить, что сам Н.Н. Кутлер после революции встречался с Лениным, арестовывался 4 раза большевиками, после освобождения получил должность заведующего сметным отделом Народного банка РСФСР, а позже введен в состав правления Госбанка РСФСР. Входил в состав организаторов денежной реформы в 1922-1924 годов, в ходе которой была введена новая валюта, обеспеченная золотом. Вот такие удивительные зигзаги порой может выписывать жизнь.

Важнейшим средством пополнения государственного бюджета царской России стала винная монополия. В 1913 году она обеспечивала 27-З0% всех бюджетных поступлений. В связи с этим государственный бюджет не без оснований называли ‘‘пьяным бюджетом’’. Вопреки заверениям власти и обслуживавшей ее прессы, введение монополии не способствовало уменьшению пьянства и повышению нравственности народа. И опять же, либеральчики совсем об этом не говорят, хотя мусолят тему о спаивании русского народа именно советской властью.

И все-таки, даже если считать графа Витте одиозной фигурой, нельзя не отметить, что большинство его мер шло на пользу России, если, конечно, не принимать во внимание, что выполнение экономических программ развития шло за счет народов империи и набивало кошельки представителей крупной буржуазии.

Негативно отражавшаяся на благосостоянии широких слоев населения политика форсированной индустриализации, при всех своих плюсах и минусах, сыграла определенную роль в подготовке революционного взрыва в 1905 году. С большим размахом велось железнодорожное строительство, к 1900 году было построено 22 тыс. верст железных дорог. В результате Россия располагала второй в мире по протяженности сетью железных дорог. Интенсивное железнодорожное строительство стимулировало развитие промышленности, в первую очередь - тяжелой. Российская индустрия росла самыми высокими в мире темпами. В целом за годы подъема промышленное производство в стране более чем удвоилось, причем производство средств производства увеличилось почти в три раза. Рост производства неизбежно приводил к количественному росту пролетариата, а уровень техники требовал уже не просто грубую физическую силу, а людей знакомых даже не просто с азами образования, но имеющих серьезную образовательную базу. Но с этим дело обстояло уже не так радужно, как нам это пытаются представить. Только после Октябрьской революции, благодаря борьбе с безграмотностью, удалось за рекордно короткие сроки поголовно обучить все население нашей страны грамоте, дать промышленности, науке и сельскому хозяйству хорошо обученные кадры.

Этот экономический подъем сменился неизбежным острым промышленным кризисом, первые симптомы которого проявились в самом конце 90-х годов XIX века. Кризис продолжался до 1903 года. Повышательная тенденция в экономической конъюнктуре обозначилась в конце 1909 года, а с 1910 года страна вступила в полосу нового промышленного подъема, продолжавшегося до начала первой мировой войны. А то, что в капиталистической системе рост экономики вовсе не означает соответственного повышения обеспеченности народа, известно давно. Наша страна тому прекрасный пример. ‘‘Огромные средства, извлечённые из населения с безумной расточительностью, привели народ к обнищанию’’, - утверждал в 1906 году в ‘‘Записке о Государственном совете’’ профессор В.И. Вернадский. Отметим особо - утверждал не большевик, не истинный ленинец, а профессор, всемирно известный ученый, знакомый с проблемами страны не понаслышке. И не после Октябрьской революции, а в годы самой махровой реакции. В написанной в 90-е годы ХХ века статье группы учёных во главе с председателем Петербургского аналитического аграрного центра академиком Н.Г. Дмитриевым ‘‘Голод в России’’ говорится: ‘‘С 1851 по 1911 годы сорок лет из шестидесяти оценивались годами неурожаев... Хотя Россия в эти годы экспортировала зерно до 10 миллионов тонн. Проблема голода в России заключалась не только в количестве произведённого зерна, но в большей степени, в системе его распределения’’. Даже в 1911 году при страшном неурожае, вызвавшем на селе массовый голод, на экспорт было отправлено 53,4% собранного зерна.