Никита Максимович добродушно улыбнулся.

– - Ваня, сделайте, что сможете. Никто вам сроки не ставит, и никто за плохую работу вас винить не будет.

Я чувствовал в кармане жар красной корочки. Она всё-таки кое к чему обязывала.

* * *

Всю неделю я приходил в Интком и копался в документах. Никита Максимович мне помогал, но у него были свои дела. Он часто уходил, оставляя меня одного. Для начала я хотел, как просил Никита Максимович, хотя бы расставить все папки по алфавиту. Но даже эта задача оказалась невыполнимой. У многих папок не было названия, а лежали в них совершенно разнородные документы. В другом кабинете шкафы вообще нельзя было открыть -- мешала гора мебели.

Так что большую часть времени я проводил за чтением и разглядыванием бумаг. Меня заинтересовала потёртая папка, на которой от руки было написано: "История ИК". В ней лежали вырезки из столичных и местных газет. Самые новые -- пятилетней давности. На фотографиях я узнавал знакомые мне лица.

Карапчевский -- ещё без бороды -- и Жебелев на митинге в Константинополе. Держат большой транспарант: "Долой войну! Да здравствует мир!"

Карапчевский -- уже с бородой -- выступает на митинге. "Молодой оппозиционный политик потребовал свободы и интеграции".

Карапчевский с будущим первым консулом на очередном митинге. "Вожди двух крупнейших оппозиционных движений объединились".

Карапчевский как глава Интеграционного комитета в кабинете первых демократически избранных консулов. "В качестве площадки для интеграционного эксперимента выбран Туганск -- родной город Карапчевского. "Дома и стены помогают", -- в свойственной ему манере пошутил господин первый консул".

Карапчевский уже в Туганске -- с бородатым Жебелевым и усатым Никитой Максимовичем. "Интеграция пришла в Туганск".

Интеграционный комитет в годы расцвета. На фотографии поместилось -- я посчитал -- пятьдесят три человека. Среди них префект и невменяемый Игнат. Оба с бородами. Тогда они ещё не были дифферами. Дианы не было. Она по возрасту не могла там быть.

Карапчевский перед рестораном -- разбивает вывеску "Кхандам и собакам вход запрещён"... Карапчевский и группа кхандов возле нового дома в микрорайонах... Карапчевский и кхандско-авзанский совместный класс в Первой гимназии...

Я жалел, что тогда я был такой маленький и не мог ему помочь!

Затем я вернулся к папке "Эксп. Ин. П. Золотцова". Ин. П. Золотцов в начале века совершил экспедицию в северную часть Пермских гор, в отдалённые поселения кхандов. Он собрал около тридцати кхандских сказок. Это были странные сказки без морали.

Герой встречает на дороге одноногого, и одноногий отрезает у героя обе ноги. Герой говорит, что покажет жителям деревни, где растут сладкие ягоды, заводит их в болото, и они все тонут. Герой просыпается, и у него нет глаз, а они в похлёбке соседа, и сосед их съедает. Герой теряется в лесу, а когда возвращается в деревню, то родственники разрывают его на части и поливают его кровью огород.

Была одна эротическая сказка. В ней всем мужским персонажам отрывали тот орган, который обозначался исключительно точками. В этой сказке было больше точек, чем слов.

Ин. П. Золотцов был отличным рисовальщиком. Он зарисовал сказителя. С акварельного рисунка -- точнее, с чёрно-белой копии -- смотрел очень старый и очень худой кханд. Он был бос, его тело было замотано в рваные тряпки. Седые волосы клочьями свисали до самого живота, а борода и того ниже. Морщины на лице были глубокие, как борозды.

Сказитель сидел на многоногой скамье и опирался на искривлённый посох. Посох был украшен такими же узорами, как мой ялк. Ин. П. Золотцов не закончил работу, поэтому казалось, что у сказителя нет правой ноги.

Глава IV. Апрель, другая суббота

Карапчевский в пальто и шарфе сидел на столе и смотрел в окно.

– - Здравствуйте, Александр Дмитриевич!
– - обрадовался я.

– - Приветствую, -- сказал он.

Теперь он не казался таким измотанным. Поездка на север придала ему сил.

– - На севере зима, снег, а у нас уже весна, -- сказал он.
– - Почки, листочки, нравится мне это время года. А вам?

– - Мне больше лето, -- сказал я.

– - И до лета доживём, -- сказал он.
– - Вы тут уже освоились, кажется. Мне Никита рассказал.

– - Понемногу осваиваюсь.

– - Наводите порядок в документации?

– - Потихоньку.

– - Школа Жебелева!

Он встал и сквозь очки уставился мне в лицо своими тёмно-серыми глазами.

Я всю неделю не брился. Каждое утро я оценивал перед зеркалом, сколько ещё нужно времени, чтобы чёрная щетина превратилась в бороду.