Шрифт:
Сейчас звериное чутьё металось в растерянности. Оно уверенно подсказывало, что этих истошно ревущих людей опасаться не стоит, но какой-то обострённый инстинкт самосохранения просто кричал волкам, чтобы поскорее уносили отсюда ноги!
Это людям надо постоянно талдычить об опасности, чтоб уберечь их самих, – и то не всегда доходит. Для зверей же достаточно было и первого посыла, чтобы они нутром почуяли неладное! В этом лесочке они явно уловили присутствие чего-то зловещего! И это нечто цепко держало и кружило людей в зарослях, в то время как лесных обитателей неведомая сила коснулась довольно осторожно, заставив стаю лишь немного изменить маршрут охотничьей тропы и выйти именно в это место. Выйти для того, чтобы надменные люди смогли заглянуть в глаза хищников и увидеть там всю свою беспомощность перед лицом непознанной силы.
И вот он – владыка природы! Человек! Дрожит от страха, и голос его срывается от крика неуёмного! Ну и где ж твоё хвалёное величие, Человек?! Где делось твоё высокомерие, которое часто просто прёт из тебя?! А-а, ты полнишься этими чувствами только тогда, когда прячешься за спиной безопасности! Ну так за тысячелетия истории пора бы уж усвоить, Человек: в мире немало есть сил, чтобы обуздать твои пороки! Но эти силы для твоего же блага всегда дают тебе шанс опомниться, покаяться, исправиться. Да вот только гордыня твоя не всегда позволяет внять наставлению свыше! Что ж, каждый вправе сделать свой выбор сам, по своему желанию! Вот только воздаваться потом будет уже не по твоему желанию, а по делам твоим! Каждому по заслугам! Всё, что ты сеешь, Человек, придется сторицей самому и пожинать! А ведь зачастую бывает, такого в жизни наворотишь, что и детям твоим достанется сполна хлебнуть горя на родительской ниве греховной. Жизнью это уже давно доказано…
Поджав хвосты, волки поспешили покинуть ночную поляну, на которой сейчас властвовал не просто мороз, а какой-то зловещий, неземной холод. Стае здесь делать было уже нечего. Люди пусть сами разбираются со своими злоключениями.
– А, зайцы серые, испугались грозного крика нашего! – в нервном срыве завопил Рябой вслед уходящим волкам.
Один из волков оглянулся на истеричный выкрик человека. Даже то, что стая, повинуясь каким-то своим законам природы, сама покидает скверное место, человек приписал себе в заслугу! Человек, ну почему бывает так трудно достучаться до твоего благодушия?!
Сверкнув лунным светом в глазах, зверь остался равнодушен к дальнейшей участи людей.
Нет, с людьми ничего страшного не случилось. Было ещё несколько безуспешных попыток вырваться из заколдованного круга, но лишь только с рассветом измученные, ободранные и напуганные люди со слезами радости увидели наконец околицу своей Берёзовки. Словно стадо баранов, они отупело бросились к жилью. И никому из них в голову не пришла самая простая мысль: «А почему это сталось именно с нами? И вообще, что это было?» И это не говоря уж о более правильном вопросе: «За что?!»
Редкие прохожие с удивлением смотрели на странную гурьбу молодёжи, растянувшуюся на довольно большое расстояние. Измученные и подавленные, хлопцы и девчата сейчас мечтали только об одном: быстрее домой и на печь!
– Эй, хлопцы-девки, што ето вы умаянные такие?! – как всегда с подозрительностью, но уже весёлой, выкрикнул Панас. – Неужто пирогов колядных объелись да бегали ночь с портками в руках?
Но не до шуток было молодёжи, все прошли мимо Панаса, не поддержав его весёлого настроя.
И лишь один селянин, стоявший в сторонке, угрюмо спросил:
– Ну, и как… отвели душу? Вволю наплясались?
Никто ничего не ответил ему, да и о встрече с Михеем почему-то никто из молодёжи не помнил…
Глава 8
Назавтра после шумного и весёлого колядного вечера берёзовская молодёжь с запалом делилась впечатлениями. И как всегда, в таких рассказах краски намеренно сгущались, всё преувеличивалось и преподносилось гораздо комичнее, чем было на самом деле. Но от этого никто не страдал, а вот смеху и восторга знатно прибавлялось. Вот только те, кто водил козу с Демьяновыми хлопцами почему-то были сдержанны и хмуры.
Особенно усердствовала в своих рассказах Палашка. Она взахлёб делилась с каждым встречным-поперечным о походе козы к пану Ружевичу; сверстникам хвасталась, как хорошо посидели после колядования, и, конечно же, с особой гордостью не могла не отметить, что вместе с ними были и паненки. Довольство прямо-таки распирало Палашку, когда она видела в глазах слушателей неподдельную зависть. Заметив вдруг на лице Олеси лёгкую тень грусти, она участливо спросила:
– Ну а вы как поколядовали? С Сёмкой-то завсегда ж кайстры полные бывают…
– А-а, даже и не спрашивай… – махнула рукой Олеся. – Всего перепало нам с Катькой. Чтоб знали, так лучше бы с вами пошли.
– Что так?
– С Сёмкой кайстры, может, и полные бывают, да вот в душе как-то пусто… Не такой он, как с виду кажется…
Палашка удивилась словам Олеси, но промолчала, что было совсем не присуще ей, стрекотливой сороке. Она была уже наслышана о «лесном колядовании».
Зато паненкам настолько по душе пришёлся вечер, что они уже наперебой расспрашивали Палашку об очередных значимых праздниках, в которых будет гулять молодёжь.