Среди разношерстной публики нередко встречались и зажиточные люди. Но настоящих шляхтичей или небедных чиновников было совсем мало. Больше прохаживались люди лишь с притязанием на зажиточность: служащие и служивые в потёртых сюртуках и мундирах, бравые подпанки с пустыми карманами да высокомерные паненки в «изысканных» платьях, не раз перекроенных, застиранных и поблёкших от времени.

Народу на ярмарке тьма, но пана Ружевича тогда интересовал лишь один человек – коновал. Найти его не составило большого труда: основной доход коновал имел прямо тут же, на краю базарной площади.

Сухощавый мужичок с подпаленной бородой ловко орудовал клещами, молотом и другим инструментом, меняя на крупном мерине подкову. Как оказалось, он ещё и в кузнечном деле мастер.

Пан Ружевич вместе с несколькими зеваками некоторое время наблюдал за уверенными движениями мужика, пока тот не закончил работу.

Мужичок проворно спрятал в шабету4 честно заработанные гроши и уставился на прилично одетого пана. Хитро оглядывая вероятного клиента, мужичок, казалось, уже наперёд прикидывал сулящую выгоду.

– Чего пан желает? – услужливо поинтересовался умелец.

– Лошадку посмотреть надобно… Что-то хромать вдруг стала. На переднюю ногу…

– Это мы мигом! – радостно заверил мужичок. – Тоже подковка небось сошла. Коник-то де?

– Да вон, – пан Ружевич махнул рукой в сторону брички. – Сейчас подведу.

Мужичок бодро и со знанием принялся за дело. Но чем больше он старался определить причину недуга лошади, тем сильнее хмурился и громче сопел.

– Ну что там? – не выдержал пан Ружевич.

Мужичок распрямился и отступил на шаг от коня. Всё ещё недоумённо глядя на лошадиную ногу, он пожал плечами:

– Да чёрт его знает… С виду, кажись, всё в порядке. И подкова ладно сидит… Видать, вывих какой… а может, и ушиб крепкий вышел…

– Да нет… Не было вроде ничего такого. Дорога спокойная…

– Ну, тогда не знаю, – разочарованно развёл руками местный знаток живности, явно сожалея о сорвавшемся заработке.

Тяжко вздохнув, пан Ружевич взял коня под уздцы и понуро повёл его прочь. Лошадь заметно припадала на ногу. «И тут невезение! – раздражённо подумал Ружевич. – Ну сколько ж это может продолжаться?!»

Жизнь вокруг бурлила. Народ громко смеялся, настырно спорил, бойко торговался, а в душу пана Ружевича лезла чёрная безысходность. Ссутулившись, он невесело отводил свою лошадку от коновала. И вдруг с другой стороны кто-то тоже взял коня под уздцы. «Что такое?!» – от неожиданности вздрогнул пан Ружевич, а увидев рядом с лошадиной мордой чёрные цыганские глаза, дёрнул поводья на себя и раздражённо прорычал:

– Не продаётся лошадь! И не выменивается! П-пшёл прочь, собака! – и, чуть успокоившись, с досадой процедил: – Мне сейчас только цыганья и не хватает для полного счастья…

– Ты, панок, не горячись. Ежели желаешь, могу попробовать у твоей лошадки хворь скинуть, – спокойно сказал незнакомец и ласково потрепал коня по гриве. – Хороший конь. Жалко, если пропадёт… Видать, туго-то лошадкам приходится нынче на панской конюшне, а?

От удивления пан Ружевич аж рот раскрыл. Он стоял совершенно ошарашенный и не знал, что сказать. Но зато он знал другое: свяжешься с цыганами – будешь обманут. А этот наглый чумазый не то что не внушал доверия, а и вовсе вызывал чувство опасности. Но вот странность: казалось, он знает о напасти на панской конюшне. Хотя это, скорее всего, обычные плутовские штучки: скажут такие людишки что-нибудь отвлечённое, с намёком, а простаки давай уже сами подгонять услышанное к своим несчастиям. Да ещё и диву будут даваться прозорливости провидцев!

На высказывание незнакомца Ружевич ничего не ответил. Находясь в растерянно-ошеломлённом состоянии, он просто разжал руку, и лошадь покорно пошла за цыганом…

Сделав несколько шагов, тот обернулся и спокойно произнёс:

– Пойдем, панок. Тут слишком шумно и слишком много глаз. Мне нужна тишина… – Видя растерянность вельможного пана, цыган доверительно добавил: – Да не робей, ничего худого не будет… А уж лошадку и подавно не обижу. Во всяком случае, хуже уж точно не будет.

Под многочисленными взглядами Ружевич, словно завороженный, поплёлся следом за цыганом. Когда он проходил мимо мужиков-зевак, до него донеслись едва различимые слова: «Ну всё, остался панок без коника…»

Но пан без коня не остался. Мало того, так перед ним предстала удивительная картина: мужик, похожий на цыгана, ласково разговаривал с лошадью как с человеком, и самое удивительное, казалось, что та всё понимала и покорно слушалась.

Новоявленный лекарь тоже внимательно осмотрел ногу лошади, потрогал ладонью то одно, то другое копыто, видимо, что-то сравнивая; затем он прощупал пальцами всю ногу, особенно на суставах, после чего несколько раз осторожно опробовал её на сгиб. Движения цыгана были уверенны и несуетливы. Наконец он поднялся с колена и ласково похлопал коня по холке.