Народу все прибавлялось. Вскоре я увидел одетую, как парижская лоретка, Крыскину, возле подола которой вышагивал наряженный пажом карлик. Перо на его берете колыхалось на уровне талии спутницы, но это его ничуть не смущало, и он мне даже ехидно подмигнул, хотя сама Крыскина сделала вид, что мы не знакомы. Проходящий мимо Чумной Доктор кивнул мне птичьим клювом и поздоровался — по голосу я опознал главврача Шалого, а профессор Маракс щеголял колпаком в звездах и лиловой мантией звездочета.

В углу зала я увидел Павлика, одетого в мундир английских колониальных войск времен сипайского мятежа, а рядом с ним, в капоре и кружевном чепчике лондонской мещанки была…

— Анюта? Анюта, ты здесь?

Я рванулся к ним так, что на меня обернулись, но меня встретил холодный равнодушный взгляд синих глаз.

— Антон? — сказала она равнодушно-скучающе. — Чего тебе надо?

— Анюта, но как ты…

— Не надо сцен, Антон! — Анюта оперлась на руку гордо выпятившего портупейную грудь Павлика. — Я нашла настоящего мужчину, который действительно меня достоин. Ты на его фоне — жалкое ничтожество, напыщенный балабол.

Павлик смотрел на меня свысока (с момента нашей последней встречи он, кажется, стал сантиметров на пять выше ростом) и торжествующе улыбался.

Я не мог понять, что происходит — с Анютой было что-то очень сильно не так. Как бы она ко мне не относилась, но публичные сцены такого рода были для нее абсолютно недопустимой пошлостью. Она вела себя как… как Оленька какая-нибудь.

— Это тульпа, — прошептала мне на ухо догнавшая меня Марта.

Я присмотрелся — липнущая к Павлику девушка определенно была Анютой, но грудь ее выросла на пару размеров, губы как будто подкачали силиконом, бедра раздались в ширину, а лицо стало пустым и глупым до отвращения. Воображение создателя тульпы подправило оригинал до Павликова идеала.

Ложная Анюта хихикала надо мной, но я ее уже не слушал.

— Зачем тебе это, лишенец? Мало ты на ее фотки дрочил? — глаза мои начало заполнять безумие чистой ярости. — Надувную куклу из моей девушки сделал, извращенец?

— Что, обидно тебе, Антоха? — весело похохатывая заявил Павлик. — Ничего личного, братан! Женщины — они завсегда знают, кто настоящий альфа-самец! Природу не обманешь! Скажи ему, Анька!

— Ты мой герой! — закатив глаза, пропищало это недоразумение. — А Антон — позорное чмо. Антон-гондон!

— Слыхал, Антоха? — откровенно ржал Павлик.

— Не надо, Антон, — Марта твердо взяла меня за локоть, чем, возможно, спасла этому уроду жизнь. — Не сейчас, не здесь.

Она твердо и решительно повлекла меня в сторону от этой парочки, вытащив в итоге на балкон. Я достал сигареты и нервно закурил, руки подрагивали от сдерживаемого бешенства.

— Зачем ему она? — спросил я в пространство. — Неужели он настолько был в нее влюблен?

— Нет, — покачала головой Марта, — не в этом дело. На самом деле, он настолько хотел унизить тебя. Ему не нужна эта девушка, ему нужна вот такая победа над тобой. В меру его фантазии и воображения.

— Какая мерзость… — мне было нехорошо от увиденного. — Он как будто… Не знаю… Это почти изнасилование.

— Скорее, это ближе к онанизму, — пожала плечами Марта. — Просто воображаемый объект обрел материальность. Это не твоя девушка, понимаешь? Это его влажные фантазии о половом доминировании.

Я промолчал — мне все еще хотелось бить Павлика головой о стену, пока не полетят брызги, но я понимал, что Марта права — не здесь и не сейчас.

— Внимание, внимание! — донесся из зала усиленный микрофоном голос Славика. — Дорогие гости, мы начинаем!

Беспорядочное движение людей обрело центр кристаллизации — все направились к возвышению, ставшему импровизированной сценой. На него неторопливо поднялся губернатор. Он тоже был костюмирован: белый атласный терлик с богатой опушкой и петлицами из золотых шнуров, из-под которого виднелся шитый серебром и жемчугом воротник-козырь, белая мурмолка, сафьянные красные сапоги, драгоценный пояс с камнями и массивная антикварная золотая цепь на груди. «Воевода» — вспомнил я его прозвище «среди своих». За ним поднялись и скромно встали поодаль Вассагов, одетый комиссаром ВЧК, в кожанке, галифе с лампасами и деревянной кобурой маузера, и генерал — в форме комдива РККА. Уже без особого удивления я отметил, что они одеты в точности, как в моем сне.

— Приветствую вас, жители Стрежева, — губернатор говорил без микрофона, но его было отлично слышно даже в дальнем углу, где стояли мы. — Я собрал вас здесь сегодня, чтобы сказать несколько важных слов. Это не займет много времени, и вскоре вы сможете вернуться к напиткам, еде и танцам.

В зале кто-то захлопал, аплодисменты подхватили и губернатору пришлось подождать, пока публика успокоится.

— Вы знаете, что город переживает нелегкое время — настолько нелегкое, что его даже трудно назвать временем. Вы, ближний круг, наша опора — вы все прекрасно справляетесь, спасибо вам. Если бы не вы, нам, городской администрации, было бы намного сложнее…