— Мы будем. Говори, куда и во сколько?

Игорь продиктовал пароли-явки. Машинально подгребла листы бумаги, записала.

— Спасибо! Что бы я без тебя делала?

— Сухари сушила, — рассмеялся опер с явной профдеформацией. — Че началось-то, мелкая? Давай не кисни.

— Не кисну, я вообще…

Чуть не ляпнула: «улетаю на большом воздушном шаре».

— С бабочками в животе? — ехидно поинтересовался друг.

Что?! Чуть трубку не выронила — вот это чуйка. Даже поозиралась, будто он следить может.

— Ты… э-э-э, слишком брутален, чтобы оперировать такими понятиями.

Игорь расхохотался.

— У меня две дочери, не забыла? И «жона».

— И сестра, — вставила я свои пять копеек.

— Во-во, я бы рад не знать, да вот как-то…

Прям так и видела, как он разводит руками. Его постную мину после знакомства с нашумевшими экранизациями девчачьих бестселлеров можно было в смехопанораму отправлять.

— С Крыловым пообщался? — найдя единственное логическое объяснение сверхпроницательности друга, уточнила я.

— Он мне и видяху скинул, — с потрохами сдал друга Игорь.

Я изобразила фэйспалмище.

— Вы хуже бабок у подъезда, ясно? Фу такими быть!

— Да-да, нам так стыдно, так стыдно, — весело сообщила трубка. И уже гораздо серьезнее: — Буду теперь за тобой бдить: на фиг надо на те же грабли, ты согласна?

У меня запылали уши, словно мне лет пятнадцать и меня застукал старший брательник целующейся за школой. Умом понимаю, что бред, а все равно так неловко и оправдываться охота — я не такая, ты все не так понял.

— Марину воспитывай, — огрызнулась я.

— Меня на всех хватит, — плевать он хотел на субординацию.

— Ой, все, увидимся.

— Стой! — сурово велели мне.

— Ну?

— Загну. Никуль, неглупая девочка, должна понимать.

— Да понимаю я, Игореш. Все понимаю, но, блин.

— Ладно, сворачиваемся, — смилостивился он. — Просто напомнил о здравом смысле и его воплощении в виде меня материального. На всякий случай.

Я не сдержала улыбку: все как в детстве, некоторые вещи остаются неизменными. Фиг с ним, в конце концов, сама накосячила и Игорехе разгребать предоставила. Ясно, что он теперь как на ребенка смотреть будет. Пф-ф-ф.

— Хорошо, до связи.

Друг отключился первым. Дальше время понеслось словно линия, изображающая работу сердца, не самого здорового, надо заметить. Тут подъем и движуха — события мчатся вскачь, дальше провал, какая-то вялая текучка, кажется, будто стрелки намертво прилипли к вселенскому циферблату. Самое странное, что за разноуровневыми пиками неизменно следовали гладкие прямые, когда происходящее вообще выпадало из памяти. Картинки сменяли друг друга, и мозг весьма избирательно их архивировал, руководствуясь неподвластной мне логикой. Словно изолируя душу от негативных переживаний.

Работа сменялась поездками в следственный отдел, ночи — наполненными ароматом кофе поздними рассветами. В наступившей кутерьме нам с Васей редко удавалось просто так посидеть вечерком на кухне, перекинуться шуточками, поделиться новостями. Он продолжал много работать, и лишь ставшие уже привычными мельчайшие знаки внимания не давали забыть о его ко мне симпатии. Все важное и первоочередное решалось на бегу и не отходя от кассы. Мы говорили, двигались, выполняли понятные алгоритмы, и только очередная сменившаяся цифра на календаре показывала, что прожит еще один день, приближая такой долгожданный отдых. Безумно хотелось поскорее исчерпать эту бредовую неделю и забыться в спасительном ожидании чуда. Когда, вступая в новый год, веришь, что все неприятное обязательно останется в прошлом. Будто вновь начинаешь рисовать мечты на чистом альбомном листе.

В условную кардиограмму, в которую внезапно превратилась моя жизнь, ярким пятном ворвался Арман, ненадолго выдернув из сомнамбулического состояния. Вася, по обыкновению, заседал допоздна за компом, а я готовилась отчалить в кроватку, когда неожиданный звонок в дверь нарушил морфейские планы.

— Ника-джан, ты вообще сердце старика не бережешь, да? — озадачили меня с порога.

— Что случилось? Проходи. Чего на сотовый не набрал?

— А что, ты в такое время где-то не дома можешь быть? — удивился друг. — Вай, приличная девушка посреди недели… — Он вдруг притих, наткнувшись взглядом на ботинки соседа. — Помешал, да? — уточнил извиняющимся тоном. — Недалеко был, дай, думаю, совмещу приятное с полезным. Извиняй тогда, я предупредить хотел.

На шум выполз Вася, сдержанно поздоровался, словно еще не определился: сильно его бесит Арман или, так и быть, пусть проходит, раз приперся.

— Ничего не помешал, просто не ожидала. Тебя ж калачом не заманишь.

Арман хитро прищурился:

— Калачом — да, я как-то все больше мясное предпочитаю.

Он уже и думать забыл о стеснении, разделся и, невозмутимо оттеснив с прохода эльфа, прямиком направился на кухню. Вася проводил его спину взглядом и вопросительно посмотрел на меня. Пожала плечами: