И, чтобы не быть голословным, убрал руку с бедра и положил на грудь, теснее придвинувшись к девушке. Она напряглась, замерла, а мгновение спустя шипение разъяренной кошки смешалось с моими воплями — как-то я не ожидал, что вместо ласки с утра пораньше испытаю на себе остроту коготков.

— Вася, мать твою, совсем сдурел? — орала Ника, когда мне удалось справиться с первым потрясением, скрутить ее и придавить своим весом. Исключительно в целях собственной безопасности, ни о какой романтике уже и речи не шло. — Слезь с меня, ушастое недоразумение!

Видимо, на моем лице красноречиво отпечаталась вся гамма испытываемых чувств, потому что она перестала сыпать проклятиями и сподобилась осмотреться. С мстительным удовлетворением я наблюдал, как на лице человечки сменяются эмоции: удивление, растерянность, досада, понимание, в конце она почему-то покраснела. Странная!

— Ну, — простимулировал я, — с трепетом ожидаю объяснений.

— Ой, я не специально, — пискнула Ника и попыталась выползти из-под меня. — Слезь, задавишь.

Я перекатился и водрузил ее сверху, крепко удерживая за запястья. Было очевидно, что хитрая лисица запланировала удрать с места ночевки. Она еще немного подергалась и недовольно пробухтела:

— Вроде эльфам полагается быть полегче.

Вот и о моих корнях сразу вспомнила.

— Все еще жду, — проигнорировал я негодующий взгляд человечки. Она вздохнула и покаянно ответила:

— Я, бывает, иногда луначу, то есть хожу во сне, а потом не помню. Фиг знает, с чем это связано.

Мои губы расплылись в широкой улыбке, и я поддразнил явно смущенную девушку:

— Подсознание играет с тобой, выпуская на свободу потаенные желания, — зашептал с придыханием.

Вероника снова покраснела, я почувствовал себя отомщенным.

— Мечтай! — заявило противоречивое создание и вновь попыталось исчезнуть. Но я был начеку.

— Сидеть! Больше ничего сказать не хочешь? — Нахалка удивленно изогнула брови, пришлось пояснять: — Мало того что я всю ночь мерз, так теперь еще получил увечья.

— Ну ты и плакса Миртл, — рассмеялась Никуля. — Подумаешь, несколько царапин.

— Ничего себе, — продолжил я наигранно возмущаться. — Это тело и так ущербное, а ты его исполосовать вздумала. И заметь, ни за что ни про что! Смотри вот. — Я указал на несколько красных дорожек на груди.

Она посмотрела, потом задумалась. Молчание затянулось, а мне становилось все неуютнее под ее бесстыдно расфокусированным взглядом, спустившимся намного ниже следов недавней схватки. Вероника поерзала, и я сдался.

— Если ты действительно пришла ко мне не за тем, за чем обычно честные барышни прокрадываются в покои к не менее благородным мужам, то спускайся с небес на землю и не ерзай.

С девушки мгновенно слетела рассеянность. Она скатилась с меня и, к удивлению, пристроилась сбоку. Я-то думал, Ника только и ждет, чтобы сбежать, а тут, получив свободу, она и не подумала слезать с кровати. Все же бесконечно неправильная человечка, пойди ее разбери. Но экспериментировать я поостерегся, ее скачки настроения если не пугали, то заставляли насторожиться уж точно.

— К слову, о твоем ущербном теле, — вкрадчиво заговорила Ника.

Я напрягся, чуя подвох. Не зря она о чем-то долго размышляла, коварная женщина.

— Ты так и не извинилась, между прочим, — попытался я сбить ее с мысли.

— Извини, — легко отмахнулась негодница, не испытывая ни капли раскаяния. — Правда не специально, я даже не поняла, где проснулась, была уверена, что ты опять чудишь.

Я хмыкнул.

— Одним скупым «извини» не отделаешься, — продолжил петлять. — Пострадала и моя ранимая душа! Я оскорблен, скомпрометирован и в печали. С тебя кофе в постель, завтрак и нежный покаянный поцелуй.

— А у тебя ничего не ели… — возмущенно фыркнула Ника и резко осеклась. — Сливки, спрашиваю, тебе в кофе положить? — мурлыкая, уточнила она.

Я заинтересованно изучал ее невинные глазки. Не женщина, а химера в обличье нимфы! И что эта бестия задумала?

— Положить, пожалуй. И поцелуй.

— Я подумаю, — продолжила она ласкаться и аккуратно провела рукой по животу.

Моему животу, укуси меня упырь. Тут уж я нешуточно заволновался, ожидая развития событий. Неужели передумала? Поняла, что бесполезно сопротивляться очевидному? Пала под натиском моего великолепия? Затаил дыхание, боясь спугнуть свою осторожную птичку.

— Васенька, котик, ты так хорош.

Да, милая, повторяй это чаще.

— И ты мне очень-очень нужен. Веришь?

— Э-э-э… ну-у-у, допустим, — осторожно выдавил я и протянул руку, чтобы погладить девушку.

Она перехватила мою ладонь и потерлась об нее щекой.

— Выполнишь мое заветное желание? — Ника по-лисьи на меня посмотрела и облизнулась.

Если бы я не был научен горьким опытом общения с этой представительницей человеческого племени, то уже бы согласился. Но она слишком часто топтала мое эго, чтобы я так легко повелся на провокацию хитрюги.